надо на сковородку сажать. Сложности особой нет, только жарко и очень опасно.
Смотрю я на практиканта из училища, это как раз был сын «племянницы» Утегена – Уразбай. Такой юркий парнишка, почти мой ровесник. Я ему говорю: «Ты на тракторе ездить умеешь»? «Конечно, – отвечает, – уже год проучился, скоро экзамены и все». «Тогда, – говорю, – езжай до конца загона. А я несколько минут посплю, не могу, жарко, не спал, тяжело. А на краю – разбуди, я развернусь, и снова поедешь». Он с удовольствием поменялся со мной местами и запел какую-то песню по-казахски. Я осмотрелся кругом, вроде все нормально, и мгновенно заснул. Не знаю, сколько минут я проспал, но что-то подбросило меня. Очнулся – трактор стоит заглушеный, Уразбая нет, кругом огонь. Язык пламени выбивается из-под радиатора.
Первая мысль была мгновенной: «У меня же нет трубки бензобака, не заведу!» Прыгаю из кабины. «Бежать! Куда? А трактор?» В голове одно, а руки делают все сами: в стеклянном отстойнике есть бензин, снял отстойник, в кармане сложенная под табак газета, из нее – кулек, и в штуцер карбюратора. Туда же залил бензин. Выключил скорость, трактор заглох на скорости. Бендекс пускача вниз, выключил муфту. Шнура – нет. Ремень с брюк, резкий рывок – взревел пускач, через секунду завелся горячий и уже горящий двигатель.
В кабину. Надо сдать назад, ослабить трос. Не выходит палец прицепной серьги, там вместо обычного стоит палец гусеничный. Выбил его. Трос в руку толщиной, резко сжимается, бьет по ногам. Падаю. Горю. Нет сил встать. Доползаю до кабины. Не знаю, как влез. Включаю пятую скорость – и с места влево, на уже чистое поле.
Вышел на чистое, трактор горит, бегу рядом, на ходу монтировками, чем попало, сбиваю с него горящий бурьян. Через несколько минут потушил, успокоился и тогда вспомнил про Уразбая. А он стоит на другой стороне балки, я туда не могу перебраться, догнал бы, точно задушил. Оказалось, что когда он подцеплял трос, потерял заводской палец от прицепной серьги и вставил, что попалось под руку. Новый палец нагребал под себя курай до тех пор, пока не забился весь низ под трактором. Бурьяном выжало рычаг муфты сцепления, и трактор сам остановился.
Уразбай есть Уразбай. Вместо того чтобы меня разбудить, он заглушил трактор и убежал. Ветром огонь подогнало к трактору, еще минута-другая, и я бы эти строки не писал. Но есть Бог на свете, не допустил.
Я никому об этом не сказал, а Уразбай больше в бригаде не появился. Я уже и забывать стал об этом, но гора с горой не сходятся, а люди…
На следующий год МТС отправила меня в другую бригаду, в другом колхозе. В середине марта я еще с одним трактористом, выехал к новому месту работы. МТС могла направлять механизаторов в любую бригаду своей зоны. Конечно, живущих в селах семейных трактористов и комбайнеров никто не посылал на постоянную работу в другие села, а нас «незамужних» – посылали.
Выехали мы с попутным трактором С-80, вез он цистерну с горючим. Все было нормально. Снег таял, наст проваливался, по дорогам – снежная каша.
Нам
