применить знания на практике. Однако на людей подобного склада негативное влияние извне действует подобно вирусам. Гениальные творческие личности очень часто становятся рабами собственного таланта, реагируют на негатив, заражаются им. Я знаю, о чем говорю.
КИМБЕРЛИ НОЛАН
Негативное влияние? Видимо, это про меня. Негатив в жизни Зоуи шел только от мужчин. Вот чему отец, сам того не понимая, ее научил. Быть тряпкой, о которую вытирают ноги взрослые мужчины, чураться всех, кто смотрит на жизнь иначе. Если бы ей не вбили все это в голову, если бы это не привело к печальным последствиям, мы бы сейчас тут не сидели.
Он всегда стравливал нас, у нас с Зоуи появились секреты друг от друга, а это опасный путь. Зоуи всегда, даже в детстве, привлекала внимание мужчин. Поначалу они не пытались с ней заигрывать, просто восхищались, но, когда мы стали старше, начались и заигрывания. Почти всегда односторонние, чаще всего она даже ничего не замечала. То какой-нибудь незнакомец встанет слишком близко, то учитель наклонится чуть ниже и так далее. Одно время мы пополняли счета на своих предоплаченных телефонах в магазинчике рядом со школой. Кладешь на счет, скажем, фунтов пять, тебе дают квитанцию. Так вот, кассир стал собирать квитанции Зоуи, а тогда на них еще печатали номер телефона.
Он начал присылать ей похабные сообщения – а нам тогда было то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет. Зоуи вежливо попросила его перестать. Ей недоставало смелости дать отпор и рявкнуть: «Отвали, придурок». Я так и сделала, когда она мне пожаловалась. Дошло до того, что мне пришлось рассказать об этом маме, и она позвонила в полицию. То есть мы с Зоуи раньше делились такими вещами, откровенничали друг с другом. Она помогала мне справляться с тревогой, а я ей – понять, чего хочет она сама. Мы дополняли друг друга, как «инь» и «ян», и друг без друга не могли нормально функционировать. Но отец расценивал это как потерю своего влияния, своей мечты и давил на Зоуи все сильнее. В результате мы отстранились друг от друга. Нам исполнилось по пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, и постепенно Зоуи перестала откровенничать со мной, стала скрытной.
Я отчетливо это помню, потому что кое в чем все же ей завидовала. Благодаря музыке Зоуи открылся другой мир, за пределами дома. Время от времени она путешествовала, выступала в ансамбле, с хором, на частных вечеринках по выходным. В ее жизни были люди, о которых я совершенно ничего не знала. Иногда ей звонили на домашний телефон. Бывало, беру трубку, спрашиваю: «Кто звонит? Что ей передать?», и мне называют незнакомое имя. Иногда Зоуи уходила в ванную, открывала кран, под шум бегущей воды шепталась с кем-то по мобильному. Или сидим мы все за столом, у нее звонит телефон, и она исчезает минут на двадцать. Раньше она все мне рассказывала, но потом у нее отбили охоту со мной делиться. Иначе она бы не оказалась такой загадкой после исчезновения.
По понятным причинам мне сейчас вспоминается один из таких эпизодов. Это было до переезда в Манчестер. Зоуи оставила мобильник на туалетном столике. Телефон зазвонил, на экране высветилась надпись, что номер скрыт. Может, в шутку,
