дошел странный шипящий и фыркающий звук, идущий со стороны плиты: вода в кастрюльке, устав тихо закипать, вскипела по-настоящему и полилась через край. Ахнув, Турецкий подскочил на стуле и поспешно выключил газ.
– Ох, Шурик, – жалобно произнесла Ирина, глядя на растерянного мужа, – теперь я вижу, что была неправа, сбежав из больницы... Я свою ошибку признаю и непременно исправлю...
В семь утра, когда Александр Борисович с Ириной выходили из подъезда своего дома, дабы отправиться в больницу, день вроде бы обещал разгуляться. Хотя по небу и плыли клочковатые серо-белые тучи, солнце, словно не обращая на них никакого внимания, поминутно прорывалось к земле веселыми, яркими лучами. Но теперь, когда он возвратился в тихую, опустевшую и сразу ставшую неуютной квартиру, за окнами мрачно громоздились плотные облака грозного сизого оттенка. Словно нарочно, чтобы опустить настроение Турецкого, и без того препаршивое, еще ниже нулевой отметки.
Бессмысленно побродив по пустым комнатам и заглянув на кухню, он с отвращением посмотрел на отмокавшую со вчерашнего вечера сковородку, торчавшую из раковины, и, ни минуты более не колеблясь, направился в прихожую. Черт с ним, с отпуском! Уж коли Иринка не позволила мужу посидеть с ней в палате подольше, мотивируя тем, что в ближайшие два часа она будет находиться под капельницей, остается одно: поехать в родную контору. Приняв такое решение, Александр Борисович сразу повеселел, а едва очутился за рулем своего «Пежо», как и природа, напрочь позабывшая, что на дворе конец мая, а вовсе не начало ноября, спохватилась: солнечные лучи разорвали пелену облаков, приветствуя его намерение.
А первым человеком, встреченным Турецким в коридоре на пути к своему кабинету, оказался не кто иной, как Вячеслав Иванович Грязнов, только что покинувший кабинет Меркулова.
– Ты ли это, Саня? – Хмурая до этого физиономия Грязнова-старшего расцвела искренней улыбкой, заранее протягивая другу руку, он ускорил шаг. В кабинет они вошли вместе, и, пока Александр Борисович открывал с помощью специальной палки с крючком форточку, генерал успел разместить свое грузное тело в любимом кресле у журнального столика.
– Как Иринка? – поинтересовался он. – Одну оставил?– Да нет, Слав... Иринка неважно себя почувствовала, утром отвез ее обратно в роддом, на сохранение... Давай об этом не будем! Расскажи-ка лучше про Цезаря...
Вячеслав Иванович, бросив на Турецкого сочувствующий взгляд, слегка пожал плечами:
– Да тут и рассказывать-то особо нечего... Я, кстати, сегодня как раз хотел к тебе заехать, а тут – на ловца и зверь бежит...
– Что-то случилось? – Александр Борисович внимательно посмотрел на генерала и вынес вердикт: – Ты, я вижу, чем-то расстроен. Давай колись!
– А-а-а... Это я так, к нашим делам особого отношения не имеет...
– А все-таки?
– Ох, Сань... – Грязнов тяжело вздохнул. – По всему видно – пора мне на покой...
–
