Я больше не хочу ездить с Лией в университет, если нас будет возить Адиль. Мы знакомы всего день, а я уже выставила себя идиоткой да еще и его умудрилась оскорбить. Круто. Просто зашибись. Хотелось уже поскорее оказаться на работе, где буду только я, книги и редкие покупатели.
Я отвернулась от него, чтобы он не увидел моих слез. И чего разнылась?
– Извините, я сейчас… – я резко поднялась из-за стола, опрокинув стул, который смогла поднять только со второй попытки, и быстро направилась в сторону туалетов. Спасибо указательным знакам, не хотелось еще с кем-то разговаривать, чтобы узнать, куда мне идти.
Я быстро дошла до кабинки и тут же закрылась. Опустила крышку унитаза и присела на нее. Что за слезы? К чему они? Он не так сильно обидел меня. Он и слова мне не сказал. Тогда почему плачу?
Наверное, от сильной усталости. Я действительно устала. Смертельно. Я тащила на себе деда, квартиру, за которую приходиться платить, учебу и работу. Ведь иначе я просто не выживу. Потрогала часы деда и тут же с циферблата стерла слезу. Я редко позволяла себе плакать – практически никогда. Мне просто нельзя было расслабляться. Я постоянно думала о том, как выжить. Я была всегда напряжена, в ожидании новых проблем. И поэтому сегодня струна лопнула. Простой смех довел меня до такого состояния. Мне это совершенно не нравилось. Я понимала, что мне нужна помощь. Но где ее получить? Как-то пыталась поговорить с Лией, но ей не понять мои проблемы. Из нее хороший слушатель, но ей действительно не понять. Она выросла в полноценной и обеспеченной семье. Сытый голодного не поймет. Я не винила подругу в этом. Просто констатация факта.
Думаю, спусковым моментом стали слова Адиля, когда он заметил, что я замерзла. Такая мелочь, но для меня она очень много значила. И мужчина использовал метод кнута и пряника: то притягивал к себе своей заботой, то грубостью отталкивал. А я же не железная.
Я просто устала. Но мне надо поскорее приходить в себя. Я и так выставила себя не в самом лучшем свете. Какой позор. Адиль, наверняка, думает, что я незрелая малолетка, которую легко обидеть. А ведь он позвал меня сюда ради серьезного разговора.
Я подождала, пока из туалета выйдут, и только тогда покинула кабинку. Взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. И как теперь выходить? Нос опух и подтекает, глаза красные, кожа покрылась пятнами, а сейчас я еще икать начну. Просто прелестно.
Включила холодную воду и опустила руки, чтобы хоть немного прийти в себя. Вода отрезвляла, и пальцы уже стали замерзать, но я, словно мазохистка, терпела. Но в какой-то момент будто пришла себя и приложила ладони к горячим щекам.
– Боже, что я делаю… – прошептала я. Я несколько раз умылась, а потом провела бумажным полотенцем по коже, стирая капли. Да, уж. Вид не стал лучше. Но я не могу сидеть здесь так долго. Выкинула бумажку и вышла из туалета. И тут же замерла. Напротив стоял, прислонившись к стене, Адиль. Мужчина скрестил руки на груди и, как обычно, хмурился.
– Извините, я просто…
– Я обидел тебя?
– Нет…
– Почему плакала тогда?
– Просто.
