инструменте во время концерта, и при этом держит в памяти уже умолкшие звуки и те, которым лишь предстоит прозвучать.
И точно так же, как музыкант, в чьем сознании гармония раскладывается на отдельные ноты, не может услышать симфонию как простой человек, – Алекс не мог просто любоваться космосом. Ни с Земли, сквозь мутное окно атмосферы, ни, тем более, с борта космического корабля. Он смотрел на разноцветные искры звезд, на вьющуюся ленту Млечного Пути, но там, где даже у опытного космонавта от восторга перехватывало дыхание, сознание Алекса начинало вычерчивать червоточины межзвездных переходов. Да, это было интуитивное искусство, упорно не поддающееся самым совершенным искинам, но искусство, основанное на логике, константах и цифрах.
Алекс платил за свои способности целым рядом неудобств. Начиная от повышенной потребности в глюкозе и повышенной температуры тела и заканчивая прогнозируемым к сорока годам облысением. Впрочем, ни потребность жевать шоколадки и конфеты, ни высокая вероятность потери волос не казались ему реальной проблемой. А вот невозможность полюбоваться небом, просто и незатейливо, раздражала.
До сегодняшнего дня.
Юный навигатор стоял на крошащейся, будто пенопласт, поверхности Второй-на-Ракс и смотрел на звезды, отделенные от него сотней метров искусственно удерживаемой атмосферы – ну и десятками световых лет, конечно же.
Крошечная белая звезда, которую давно уже называли лишь по имени цивилизации – Ракс, закатилась за планету, носившую то же имя. Временная обитель мятежных искинов, миллионы раз переписывавших историю человечества и прочих разумных видов, скоро опустеет. Ракс отправятся к другой звезде, чтобы в случае необходимости выдоить ее энергию.
Алекс смотрел в зенит. В разноцветную звездную метель, перехлестнутую Млечным Путем. Первый раз в жизни он ощутил восторг человека, увидевшего звезды, и застыл в немом восхищении.
Мягко ступая, подошел Уолр. Положил руку ему на плечо – Алекс почувствовал влажность чужой атмосферы и запах чужака, едва их тела соприкоснулись.
– Любуешься? – спросил Уолр мягко.
– Да. Я впервые смог абстрагироваться от навигационной картины, – ответил Алекс. – Просто смотрю и любуюсь.
– А… – сказал Уолр. – Это связано с твоими способностями… Ты не допускаешь мысли…
– Нет, – ответил Алекс. – Тоже вначале испугался. Потом просчитал пять-шесть траекторий и успокоился. Я помню все, что надо. Но после реанимации научился… словно как бы переключаться. Могу смотреть на звезды и любоваться, могу считать траектории.
– Интересное последствие клинической смерти.
– Да, – согласился Алекс, продолжая смотреть в небо.
– У нас многие никогда не видели звезд, – сказал Уолр. – Те, кто не интересуются полетами в космос и не считают нужным улучшать зрение. Самые яркие звезды они могли бы увидеть,
