отделяет увлеченного фотографа от хищного самца.
– Да, конечно, – говорит он.
Голая Алина кивает и элегантно бежит по коридору, цокая каблучками. На опустевший подоконник смотрит самец. Есть ли у меня шанс с ней, думает Андрей. Ведь я заплатил ей, думает он. Как шлюхе, можно сказать, продолжает он. Даже дороже, размышляет он, вспоминая, как они с друзьями угорали над разворотом журнала «Флирт». Если я накину еще столько же, согласится ли она сделать мне минет, думает Андрей.
Прямо тут, в углу комнаты, он будет стоять у стены, а она опустится на корточки, все так же в одних туфлях, расстегнет ему джинсы и отсосет. Потом она игриво вытрет рот и скажет ему, что он симпатичный, и что потом пусть пришлет кадры со съемки, она выложит их у себя в «Контакте», там у нее много подписчиков, и ей приятно, и ему дополнительный пиар. Но глотает ли она, задается вопросом Андрей. Или за это тоже нужно доплачивать, как шлюхам? Алина идет обратно, издалека махая рукой Андрею. А если у нее есть парень? Может, она вообще замужем? У такой красотки наверняка должен быть мужик. Красивый, накачанный, богатый. Или некрасивый, дряблый. Но очень богатый. Иначе не бывает. Но это необязательно означает, что она не сосет за деньги, лихорадочно прикидывает Андрей.
– Извини, пожалуйста, – говорит Алина, мило улыбаясь и забираясь на подоконник. – Можем продолжать.
– Кто это был? – неожиданно для себя спрашивает Андрей. Как будто он ревнивый муж, которому Алина обязана отчитываться обо всех своих телефонных звонках. Он густо краснеет.
– Да, ошибся кто-то номером! – просто и по-деревенски певуче, с едва уловимым архангельским акцентом отвечает Алина. – «Але-але…», ничего не поняла. Не знаю, кто это!
Она располагается на подоконнике, ветер треплет ее волосы, она смотрит на свою грудь, потом на Андрея, и почти по-мальчишески спрашивает:
– Ну чего, погнали дальше?
Хрущевки
Рядом с железнодорожной станцией Болшево Ярославского направления стоят пятиэтажные хрущевки – разноцветные, как поролоновые кухонные губки: розовые, желтые, кислотно-зеленые, безоблачно-счастливо-голубые. Их построили почти полвека назад, чтобы временно расселить семьи военных-ракетчиков, которые днем были заняты наведением ядерных боеголовок на виллы Лос-Анджелеса, банды Нью-Йорка и улицы Детройта, и поэтому должны были иметь возможность хорошо спать по ночам, не страдая от возни соседей по коммуналке – чтобы от недосыпа на нервяке во время дежурства случайно не нажать на красную кнопку и не превратить зарождающуюся голливудскую классику и рок-н-ролл в пепел постапокалипсиса.
Военные с радостью въехали в эти дома, обклеили их обоями с цветами, пленками для ванной с горными пейзажами, исчиркали дверные косяки отметками роста своих детишек, обставили мебельным гарнитуром производства ГДР и оборудовали телевизионными антеннами,
