и посмотрел, о чем там и с кем конкретно идет переписка. Если таковая имеется. Нехорошо, знаю, но... А что ты еще от меня хочешь? Ей сколько лет?
– Двадцать третий, в том-то и дело. Маленькие дети – маленькие заботы, а большие... – Осипов тяжко вздохнул. – Я уж думал об этом, Костя. И тоже не сторонник подглядывать и подслушивать, но... Надо же хоть в какие-то рамки... Но ты не подумай, что я со своими заботами явился в Генеральную прокуратуру! Это я к тебе как к старому другу, за советом. Ты уж извини, никого из близких товарищей, посчитай, уже и не осталось...
– Я ценю твое доверие, Сеня, можешь быть уверен. Но, полагаю, что ты зря бьешь в колокола. А насчет компании? У нее-то не спрашивал?
– Это я Тане поручил, она... – Профессор опять с огорчением махнул рукой. – Чуть все не испортила! Говорит ей: «А почему ты своих друзей к нам в гости не пригласишь?»
– Ну и что тут неправильного?
– Я тоже сначала так думал, а у них скандал из-за этого. Крики. «Чего они тут не видели? У них другие интересы!» И так далее. Вплоть до истерики, будто мы, старики, ее свободы лишаем!
– А чем она у тебя вообще-то занимается?
– Рекламой, Костя! – почти с отчаяньем выкрикнул Осипов. – Всем этим, прости, Господи... – Осипов резко кивнул в сторону темного экрана телевизора, стоящего в углу кабинета. – Глаза б не смотрели!
– Э-э-э, брат, так у вас профессиональные конфликты? И ты еще их в гости зовешь? Нет, профессор, чего-то ты того, извини. – Меркулов засмеялся, чтобы снизить градус накаляющейся атмосферы. – Сам стань на ее сторону. Как она должна воспринимать такую критику?.. Она художник, что ли?
– Закончила полиграфический институт, по оформительскому факультету, сама рисует, что-то сочиняет. Работает в рекламной компании, говорит, что нравится.
– Ну так что ж ты хочешь, дорогой? Художники – они своеобразный народ, с ними бы помягче. А ты небось со своим академическим пылом, да?
Осипов только вздохнул.
– В общем, Сеня, если я тебя правильно понял, ты ждешь не только совета, но и конкретной помощи, так? – И после кивка профессора продолжил: – И я, кажется, знаю, кто тебе сумеет помочь. Если захочет. Точнее, если ты сам его об этом попросишь. Ты, а не я.
– И кто же? – Осипов с надеждой посмотрел на
Костю.
– Сашка Турецкий. Помнишь, поди, такого?
– А как же?! А почему?..
– Что – почему? Почему ты, а не я? – Меркулов хмыкнул. – Да потому, что если его попрошу я, он меня, да и тебя вместе со мной, пошлет... подальше. А если ты сам, ему будет тебе неудобно отказать. И как это сделать, я тебя, пожалуй, научу. Если ты хочешь.
– Костя! Мне неудобно... Но ты видишь, в каком мы с Таней положении? Юленька ведь нам как дочка! Дороже дочки! Единственный человек, который... которая... Извини... – Осипов нашарил в кармане платок и стал вытирать им покрасневшие глаза. – Неловко, Костя, прости...
– Да
