долго и тщательно.
– Я согласен с вами, подобное преступление действительно принадлежит к числу самых серьезных, и мое нежелание продолжать расследование не имеет ничего общего с отношением к ним. Дело в том, что обнаружить преступника невозможно.
– Да, конечно, я должна была обратиться к вам пораньше, – согласилась Джулия. – Вы это хотите сказать? Но Марианна молчала и призналась во всем лишь несколько дней назад. А я и тогда не сразу решила, что делать. Потом мне потребовалось три дня, чтобы разыскать вас и ознакомиться с вашей репутацией, признаюсь – великолепной! Я просто удивлена, что вы сдались так быстро. Люди говорили о вас другое.
Уильям с трудом сдерживал гнев – лишь ради Марианны.
– Я зайду завтра, и мы еще раз поговорим, – мрачно ответил он. – Мне не хочется брать плату за невыполненную работу.
– Буду очень обязана вам, если вы сделаете это пораньше, – отозвалась миссис Пенроуз. – Видите ли, мой муж по-прежнему не знает о случившемся, и с каждым разом мне все труднее объясняться с ним.
– Быть может, вы все-таки напишете письмо вашему кузену, мистеру Финнистеру? – предложил Монк. – Напишите ему что угодно, а я отправлю – чтобы избежать будущих осложнений.
– Благодарю вас за совет. Вы очень изобретательны.
Все еще рассерженный, сыщик распрощался и быстрым шагом отправился домой, на Фицрой-стрит.
Не представляя всей цепи событий и взаимоотношений, Монк не мог прийти к решению, которое удовлетворило бы его самого при всем его огромном гневе на Пенроуза. Уильям просто мечтал собственноручно высказать архитектору свое мнение о нем. Однако приходилось считаться с желанием Марианны оградить от более серьезных проблем не только себя, но и Джулию.
Опасения за свою репутацию отошли у детектива на задний план. Чем бы ни окончилось дело, Монк не мог даже подумать о том, чтобы улучшить свой профессиональный статус за счет несчастья одной из этих женщин.
Несчастный и раздраженный, он направился к Калландре Дэвьет, у которой оказалась Эстер Лэттерли, что только усугубило его и без того скверное настроение. В последний раз они с Эстер виделись несколько недель назад и расстались без особых симпатий. Впрочем, они чаще всего ссорились не из-за каких-то противоречий, а из-за манер. Откровенно говоря, Монк даже забыл причины тогдашней стычки… Мисс Лэттерли проявила свою обычную едкость – она не пожелала тогда считаться с мнением сыщика, не согласилась даже выслушать его. А теперь она занимала лучшее кресло Калландры – то самое, в котором Уильям всегда предпочитал сидеть, – усталая и абсолютно непохожая на мягкое и женственное создание, каким была Джулия Пенроуз. Густые волосы Эстер прямыми прядями спускались к плечам: она не утруждала себя завивкой. Ее крупно вылепленное, осунувшееся лицо свидетельствовало о страстности натуры и незаурядном интеллекте – слишком остром, чтобы привлекать мужчин. Она была в бледно-голубом и чуточку мятом платье с юбкой без обручей.
Подчеркнуто
