восемнадцатилетнего наркомана и его жертвы, на месте которой мог оказаться любой из москвичей.
С парнем начал работать милицейский дознаватель, расколовший его на «чистуху», то есть чистосердечное признание, и вот здесь началось самое интересное. Когда родители Сереги Цветкова – так звали наркомана, не веря в то, что их сынок-доходяга мог совершить подобное ограбление, обратились за помощью к адвокату, их просто-напросто предупредили по телефону, что если они «не прекратят копать под журналиста, то ихнему сынуле придется корячиться не три года, а весь червонец».
Мать Цветкова, с которой говорил «доброжелатель», вернее, доброжелательница, клялась и божилась, что узнала характерный голос жены Крайнова, с которой она уже разговаривала, умоляя ее пощадить «непутевого».
В «Глорию» родителей Цветкова привел давнишний клиент агентства, сказав при этом, что если здесь не помогут, значит, уже никто не поможет. После такой оценки деятельности агентства сотрудникам «Глории» только и оставалось, что засучить рукава да взяться за поиск истины. А истина, как известно, в вине.
«Засучивать рукава» было поручено Агееву, который на этот момент был занят менее всего, и уже первые шаги дали свои результаты. Во-первых, ему удалось выяснить, что «чистуха», якобы написанная Цветковым, не вяжется с результатами следственного эксперимента, на который дважды вывозили парня, а во-вторых…
Исключив из вариантов нападения на Крайнова версию примитивного ограбления с целью наживы, Агеев решил присмотреться к жене Крайнова, и когда сел ей на хвост, то вдруг обратил внимание на то, что и за ним, голубем, ведется слежка. Правда он еще не знал, чем конкретно она вызвана. Теми делами, которые уже были в его разработке, или все-таки последним делом, столь непонятным и запутанным.
Вот и сейчас…
Едва он отъехал от подъезда дома, в котором жили Крайновы, как заметил, что за ним опять увязался хвост. Вернее, поначалу даже не заметил, а каким-то шестым чувством, выработанным за те годы, что он провел в горячих точках и в том же Афгане, Агеев вдруг почувствовал довольно мерзкое ощущение наползающей опасности. Еще не проявившись как следует, она уже давила на его психику, взрываясь в голове звоном колокольчиков, и он уже более пристально всмотрелся в зеркальце заднего обзора.
– Совсем оборзели.
Если вчера за ним тащился приземистый «БМВ» темно-синего окраса, то на этот раз это уже были грязно-серые «Жигули» шестой модели, которые он засек еще на первом перекрестке. Хотя, впрочем, это могло быть и чистейшей воды совпадением маршрутов. Мало ли отечественных «жигулят» и развалюх-иномарок тащится по Севастопольскому проспекту к центру города, чтобы обращать на каждую развалюху внимание? Но если это – наружка, то машины меняют не к добру.
Подумав так, Агеев невольно хмыкнул, понимая, что успокаивает себя и снова всмотрелся в зеркальце заднего обзора. «Шестерка» словно прилепилась к нему, грамотно выдерживая
