пролиться…
И в этот момент она вздрагивала и просыпалась. Здесь все было чужое, хотя и прошло десять лет, как она уехала из дома. Привычка – это не то же, что голос крови, голос родины. Все равно будет тянуть туда, где плохо, трудно, но ты была счастлива. Коротко, дня два-три, но зато не сравнимо ни с чем. Никакие деньги и удовлетворенные амбиции этого дать не могут. Дома бы побывать. Дома… В Горетовку же Ольгу не тянуло вовсе. Ехать в деревню к женщине, которая относится к ней с такой неприязнью… Нет уж, увольте! Она так и сказала:
– В Горетовку я не поеду.
– Но надо же ей сказать.
– Скажи сам.
– Тут нужна женская деликатность.
– Позвони ей.
– Э-э-э… – Он замялся. – Его тело… то есть то, что от него осталось… лежит в морге. И перед тем, как… Надо бы провести опознание.
– Считай, что я его опознала.
– Ты не понимаешь! – Ладошкин вскочил и забегал по кухне. – Мы должны знать наверняка, он это или не он!
– А кто же еще? Кому придет в голову спалить дом? Он это сделал мне назло.
– Дура!
– Я ему никто. – Она проигнорировала оскорбление. Не то время, чтобы обращать внимание на пустяки. – И похоронами заниматься я не обязана.
– А как же его ребенок?
– Какой ребенок?
– Ты сказала, что беременна.
– Мало ли, что я говорила. И вообще. Он детей не хотел. Обо мне не позаботился. С какой стати я должна теперь им заниматься?
– Оленька… Так надо, понимаешь?
– Кому? – Она смотрела в упор.
– Нам. Надо туда съездить.
– А почему ты не можешь поехать один?
– Я не хочу тебя оставлять в таком положении одну… – мялся Ладошкин.
– Я тебе говорю: нет никакого положения.
– Давай так. Отныне мы всегда будем вместе.
– Ты мне что, предложение делаешь?
– Э-э-э…
– Я согласна.
Она тоже встала. Смотрела сверху вниз, ростом он был ниже. Ладошкин отвел глаза.
– Ну? Когда мы распишемся? – спросила она.
– Э-э-э…
– Мне нужны новые документы. Хорошо, что я не торопилась. Это будет кстати: новая фамилия и прописка. Здесь, в этом доме. Ты ведь пропишешь у себя жену? Недельки через две. Так? И ты признаешь своим ребенка?
– Ты же только что сказала…
– Мало ли, что я говорила! Я сказала, что не поеду в Горетовку. А теперь говорю: поеду. Если ты на этом настаиваешь. Гормоны, понимаешь? С беременными это случается. Но сначала я позвоню Марусе. Мне надо привести себя в порядок.
Он без сил опустился на стул и вытер со лба пот. Ольга ушла в гостиную, где остался мобильный телефон. Набрала номер и услышала знакомый голос:
– Это Маруся, ну куда же ты пропала?
Никто уже и не помнил, как на самом деле
