и уничижающих, разнообразие вин, костюмов и декольте, декорированных блестящими камушками разной стоимости, в зависимости от доходов их владельцев… Осознание бессмысленности действа накрывает меня с головой. Высокое искусство – утопия, рождающая чудовищ, тронутых проклятием трамонтаны – холодного шквалистого северного ветра. Касание их ладоней – влажных от пота, шкурчато-сухих, то холодно-скользких, то горячечно-пылающих – неприятно, порой даже омерзительно. Плакатно-эталонные манекены, позирующие под фотовспышками, выставка раздутого тщеславия, гул которой перекрывает тарахтение кинопроектора, выкрики папарацци, аплодисменты зрителей… Эти позеры знают, что лучший способ привлечь внимание к своей персоне – не гениальный фильм, а пошлый скандал с непристойными подробностями, неожиданный выверт, грязное бельецо, вывешенное вдруг на всеобщее обозрение… Они даже сами помогут получить журналам (иногда, для пущей интриги, через подставных лиц) иллюстративный материал к сочиненной креативщиками «утке», а потом, довольные произведенным эффектом, раздуют немыслимый скандал, с воплями о чести и достоинстве понесутся в суд разыгрывать очередной фарс – подделку под древнегреческую трагедию, чтобы лишний раз попозировать, дать интервью, засветиться на телевидении…
Артак всего этого еще не знает в силу юного возраста, некоего идеализма и нежелания видеть факты, разрушающие мечту. Так мне кажется. Его взгляд слишком лучист. Хотя иногда он отпускает такие комментарии, что я понимаю: наивность не такая уж и чрезмерная, как может показаться на первый взгляд… А может, мальчик просто старается казаться таким, чтобы выделиться из толпы?.. Живые манеры его не настолько откровенны, чтобы выглядеть смешным, но скорее притягивающим, ведь мухи всегда слетаются на мед. Расхлябанно виляющие бедрами актрисы, откровенно или исподтишка, бросают ему зазывные взгляды и улыбки. «Голубоватые» продюсеры и режиссеры оценивающе окидывают фигуру, сглатывая слюну вожделения и примеряя его в качестве очередной любовной версии. Но от моего сопровождающего все отскакивает, как теннисные мячи от ракетки.
На следующий день выясняется, что после обеда часть приехавших писателей свободна от мероприятий. Организаторы мгновенно берут ситуацию в свои руки, красавица Ани заказывает мини-автобус, и мы, несколько счастливцев, едем в новое удивительное место, радуясь нежданному сюрпризу.
Каньон у церкви Ованаванк. Пронзительная оглушающая тишина. По склону к маленькой речушке спускаются коровы, лениво подбирая мягкими губами пожухлую, выжженную солнцем траву… Худые, мосластые, они мерно покачиваются в едином ритме движения стада… Слышен гортанный выкрик пастуха, подгоняющего животных… Располагаемся на камне перед провалом… Закатное солнце золотит камни, траву, стены древнего храма…
Роберт сидит рядом, скрестив ноги. Большие, иконные глаза с длинными ресницами полуприкрыты… Он тихо напевает что-то на армянском, словно заклинает пространство…
