люди делают неправильные выводы, исследователи же приписали этот недостаток самому Платону, полагая, что его рассуждения ошибочны. В некоторых случаях, как это произошло с Эзопом, тот или иной канал все еще несет воду, хотя его и не считают каналом. А бывает и так, что, опираясь на различные логические обоснования, люди придерживаются бессмысленных верований и ритуалов до тех пор, пока те не утрачивают всякую реальную динамику и могут представлять интерес только как антиквариат. Вот что сказал об этом великий суфийский поэт Джами: «Сухое облако, лишенное воды, не способно пролиться дождем». И все же, такие культы, являющиеся всего лишь подделками под тщательно продуманную символику, основанную на поэтических аналогиях, продолжают серьезно изучаться. Одни люди полагают, что подобные образования содержат в себе какие-то метафизические или магические истины, другие придают им некую самостоятельную историческую ценность.
В тех случаях, когда культы и человеческие объединения преследуют некую цель, которая первоначально была выражена сочетанием определенных ключевых слов, чтобы служить своего рода картой путешествия, необходимо знать, что именно этот фактор лежит в основе их образования, если мы хотим понять эти культы или даже просто проследить их историю. Арабскому языку, в силу его математической структуры, а также потому, что в средние века он был избран в качестве основы для передачи особого знания Востоку и Западу, придается огромная важность в таком исследовании.
Опять-таки, благодаря почти алгебраическому методу образования слов из трехбуквенных корней, арабский язык отличается очень большой простотой, совершенно неожиданной для тех, кто с ним незнаком. Во многих случаях мы имеем дело только с отдельными словами (группами согласных), а не с грамматикой или синтаксисом и даже не с арабскими буквами, т. к. для наших целей все это можно вполне удовлетворительно передать средствами латинского алфавита. Мы заменяем одну букву другой. В большинстве случаев мы видоизменяем ее, чтобы показать, какой была первоначальная буква. В сущности, это настоящее искусство, к которому часто прибегали в тех странах Востока, где был распространен арабский алфавит и вслед за ним суфийское знание, причем этим способом пользовались и те люди, которые не обладали глубокими познаниями самого арабского языка. Затем обнаружилось, что арабский язык могли использовать в качестве кода определенные люди на Востоке и на латинском Западе в средние века.[2]
Взаимоотношения родительницы и ребенка (крота и его матери), согласно суфийскому символизму, указывают на подготовку к обретению совершенного «видения», а также на высшую форму взаимосвязи между суфием и совершенным «видением» объективной истины. Для суфия религиозное воплощение или демонстрационная модель подобных взаимоотношений является всего лишь грубым или вторичным методом передачи некоего события, пережитого отдельным индивидуумом или группой – т. е. религиозного опыта, указующего
