держать на макушке, провалишься, ощутимых неприятностей не будет, разумеется, но вот подземный ход охрана с превеликой радостью изничтожит, а его следует поберечь и для себя, и для преемников…
Уже совсем стемнело. Вадим постоял на краю веранды, присматриваясь, прислушиваясь и прикидывая. Слева давешние придурки продолжали непонятный труд, превращая один из туалетов в подобие то ли сейфа, то ли зоопарковской клетки – там почти беспрерывно шипел сварочный агрегат, нелюдски потрескивало, вспыхивали холодные синие проблески. На фоне посеревшего неба четко виднелся силуэт часового, помещавшегося на единственной вышке, но он стоял к Вадиму спиной, знал, питекантроп, что вредно долго таращиться на пламя электросварки. Точно так же и бдительный Вилли стоял лицом к тайге, развернув туда же мордой верную псину. Прожектор на вышке давно уже озарял один и тот же участок колючей проволоки, луч не сдвинулся ни на миллиметр. Не было нужды особо нервничать – охрана не без оснований полагалась на «объемные» датчики, присобаченные к каждому столбу с той стороны проволоки. Штучки крохотные и стопроцентно надежные, подойдешь к столбу ближе чем на метр – мгновенно поднимут хай вселенский. А посему по территории лагеря можно было перемещаться, как тебе угодно, никто за тем, что происходит внутри, и не следил особо, сосредоточившись лишь на том, чтобы не допустить побега. Вадим, оценив шансы (каковые все были на его стороне), подумал не без превосходства: все же комендант герр фон Мерзенбург, если откровенно – совок совком. Многое творится у него под носом, о чем он знать не знает. Не зря молва гласит, что герр комендант – не более чем зачуханный советский интеллигент, совсем было собравшийся вымереть ввиду полной неспособности устроить судьбу в новой реальности, но кто-то из шантарского отделения «Экзотик-тура», вроде бы бывший однокашник, пожалел придурка и подыскал непыльную работенку. Во всяком случае, умный человек Доцент именно к этой версии склоняется, да и Вадим склонен ее придерживаться из-за собственных наблюдений и рассказов Катеньки.
Все, кажется, было в порядке, никак не должно оказаться поблизости зоркого наблюдателя за этим именно бараком. Вадим, прикинув в последний раз не особенно мудреную тактику, тихо спустился с крыльца и двинулся вперед, к соседнему бараку, держась так, чтобы его собственный барак остался меж ним и копошившимися у сортира придурками. В соседнем стояла мертвая тишина, словно там и не было ни единой живой души, свет не горел.
Пронзительно, как-то нелюдски шипела электросварка, вокруг то проявлялись, то исчезали черные тени. Овчарка вдруг дернула ушами, повернулась было в его сторону – Вадим замер, – но почти сразу же успокоилась, уселась в прежней понурой позе. Видно было, что ей чертовски скучно, никак не возьмет в толк, к чему эти полуночные бдения.
Вадим двинулся дальше. Выглянул из-за угла последнего барака. Ну, надо же…
Метрах в пятнадцати от него, по ту сторону проволоки, старательно возились
