style="font-size:15px;"> – По распоряжению герра коменданта, в связи с имевшим место злостным нарушением дисциплины в виде попытки к бегству, отоварка на сегодня для всего лагеря отменяется… – подумал и добавил явно от себя: – Прокурору жалуйтесь, если что не так. Прокурор у вас в каком бараке?
– Нету у них прокурора, – злорадно уточнила тетка Эльза. – Всякой сволочи хватает, а вот прокурора нетути… Чего пригорюнились, соколики? Марш в барак!
– Эх, тетушка… – громко вздохнул Эмиль. – Вот смотрю я на тебя и все пытаюсь сообразить: есть же дурак на свете, который тебя стебет. Коли ты фрау. Посмотреть бы на этого придурка, потом и помирать не жалко…
Тетка Эльза, замахиваясь половником, с которого полетели мутные брызги, надвинулась на него, как ожившая стенобитная машина, разинула рот и пошла сыпать так, что оба эсэсовца, даже не пытаясь вмешаться, лишь завистливо похохатывали. Эмиль, с наполеоновским видом скрестив руки на груди, слушал ее совершенно спокойно, отчего фрау шарфюрер разъярилась еще больше.
Зрелище было прямо-таки эпическое, но Вадим туда не смотрел – отвернулся, привлеченный шумом мотора. Возле барака охраны остановился «уазик», самый обыкновенный на вид, поскольку служил для связи с Большой землей. Правда, водитель уже был в соответствующей форме – переоделся где-то по дороге ради сохранения гармонии. В черной форме красовалась и легко спрыгнувшая на землю фрейлейн Ирма (в миру – Катя), носившая чин штурмфюрера. Поправила аккуратную пилотку с «мертвой головой», огляделась и почти сразу же встретилась глазами с Вадимом – такое у него нынче было везение. Он, не теряя драгоценного времени, взял себя за мочку левого уха – абсолютно невинный жест для любого постороннего наблюдателя.
Фрейлейн штурмфюрер с отсутствующим видом достала из кармана кителька белый платок и встряхнула, разворачивая. Дальнейшие манипуляции с платком уже не имели никакого смысла, поскольку не содержали в себе условных знаков, и Вадим быстренько отвел глаза, охваченный приятным предвкушением. Все было на мази.
– Кому говорю? – подтолкнул его дубинкой в поясницу Вилли. – Встать в строй!
Опомнившись, он торопливо занял свое место. Тем временем на пронзительный свисток Ганса уже спешил хмырь из внешней охраны, которого никто не знал по имени. Вилли кивнул ему на Эмиля:
– В карцер обормота. До завтра. Занесите в книгу – за злостные пререкания с охраной.
– Цу бефель, герр блоковой! – рявкнул безымянный хмырь (тоже, должно быть, подчитал нужную литературку перед поступлением на службу), вытащил из кобуры пистолет и подтолкнул Эмиля в спину. Тот, заложив руки за спину и браво насвистывая, направился к карцеру насквозь знакомой дорогой – за неделю он там побывал уже трижды, а теперь вот угодил в четвертый. Прямо-таки нарывался, такое впечатление. Порой Вадим готов был всерьез заподозрить старого приятеля в мазохизме – не будет нормальный человек нарываться буквально через день. Правда, здешний карцер, по разговорам, ничего жуткого из себя и не представлял
