бред. И я решил – пусть сами отдуваются. Давай скажи что-нибудь, Рой. Кажется, тебя так зовут?
– Дамы и господа! Желаю всем доброго вечера! – сказал Рой в микрофон. – «Дворовые коты» нагло пролезли в это приличное заведение, да еще и прихватили инструменты. Откровенно говоря, я не отвечаю за последствия…
В зале раздались смешки и жидкие аплодисменты.
– Если честно, мы шли на запах мышей, а мыши на запах сыра, поэтому наша первая композиция называется «Галлюциногенный сыр». Иван!
И контрабасист выдал вступительное соло, в которое аккуратным стаккато вклинился рояль.
Вообще Рой со своим саксом выложился по полной. Было видно под софитами, как с него течет пот. И лишний раз я убедился, что Рой – гений. И тексты интересные, но не тяжелые, и такое соединение стилей, что не всегда ясно, когда одно перетекает в другое. Да и вся его команда – такие же фанаты своего дела, только пианист – еще один сиблинг, остальные – единороды.
Я люблю многие стили, даже не брезгую иногда Деллу Люкс послушать, хотя она из попсы и ближе к шансону. Я люблю и бибоп, и прогрессив, и кул, и свинг, и диксиленд, и, можете смеяться, соул – местами, конечно. Как говорил ранее – даже рок-н-ролл. Но Рой умудрялся, используя элементы ритм-энд-блюза, сделать всю эту музыку единым целым. Как это у него выходит? Даже будучи сиблингом, тут нужен талант чисто человеческий, единородный, что ли. Ведь множество талантливейших единородов есть. У «Дворовых котов» есть будущее – я уверен…
– А сейчас то, что многие из вас ждали, кто-то даже слышал, а кто-то – нырнет первый раз! Парфийский дождь!
Сьюзи захлопала в ладоши, а моя дрожь окончательно утихла.
Да, кажется, с этого и началось мое грехопадение…
Все это я пытался вспомнить, лежа на незнакомой кровати в какой-то квартире-студии, через застекленную стену которой открывался красивый вид на набережную Даная, одетую в гранит, и Сауф-Сайд бридж с четырьмя терракотовыми башенками…
На отливах с другой стороны стекла был набит сплошной металлический лес из гвоздей – чтобы голуби не гадили, догадался я.
На столе стояла печатная машинка «Эрика» и визор с линзой экрана.
Слева на стене висела огромная авангардная картина, на которой треугольниками был изображен не то клоун, не то балерина, балансирующая на огромном фаллосе. Картина была выполнена в красно-зеленой гамме, и смотреть на нее было неприятно…
Слышался приглушенный звук льющейся воды из душа.
Хиус… как же опять трещит башка, да и шишка со вчерашнего на затылке набухла…
На столике рядом стоял запотевший стакан с содовой, где плавали два кубика льда, а рядом лежала таблетка аспирина. Какое-то время я смотрел на это, словно на наваждение или морок, наведенный каким-нибудь артом Ятима, что мастер иллюзий. Потом я потрогал стакан, и он оказался настоящим, прохладным и приятным…
Вечер прошел прекрасно, но сумбурно – понятно, что я дождался Роя.
Потом помню, мы сидели
