убираю.
В американских романтических комедиях владеть собакой – верный способ познакомиться с красивыми девчонками, чтобы потом уложить их в постель. С ними знакомятся в Центральном парке (где пес милашки пытается забраться на вашу собаку; псины, чтобы снять остроту параллелей, обычно бывают противоположного с хозяевами пола). Хозяева собак неловко расходятся и стараются держаться друг от друга подальше, чтобы снова не стать свидетелями неприятного зрелища. И так до финальной сцены, когда молодые обмениваются в церкви кольцами, а их псины опять решают предаться любви (хи-хи-хи).
В Кенсингтонских садах утром гуляют с собаками женщины такого возраста, что по сравнению с ними моя бабушка кажется неопытным птенчиком. А те, которые на уровне, как бы это сказать… на таком высочайшем уровне, что с ними познакомиться невозможно. Надо быть хорошо тренированным спортсменом, чтобы ухитриться переброситься с ними парой слов – так резво они мчатся, а рядом с ними прыжками несутся их поджарые гончие.
Догго никто бы не назвал поджарой гончей. Он коротенький и приземистый, откровенный дворняга. Но сам, похоже, этого не ощущает. Это его качество я неделю наблюдал в агентстве. Пес держится, как особа королевской крови, будто все взгляды прикованы только к нему и он не имеет права совершить промах, чтобы не разочаровать обожающую его толпу. Кенсингтонские сады, где гуляют люди и собаки высшей пробы, место как раз для него. Здесь Догго чувствует себя как дома, настолько в своей среде, что я задумываюсь, сознает он это или нет. Видимо, нет. При всей его самоуверенности он опасается окружающей среды.
Я привел сюда пса, чтобы он размял лапы, впервые после исчезновения Клары как следует побегал на свободе. Не захотел. Да, отходил в сторону, тыкался мордой в корни деревьев, но не спускал с меня глаз. Значит, Догго доверял мне, чего я раньше не замечал. Хотя не исключено, что он представлял главным именно себя и следил, чтобы я не озорничал.
Был замечательный, солнечный, ветреный майский день, и я решил доставить нам удовольствие, сделав круг на лодке по Серпантину. Догго бесстрашно вскочил на борт и, устроившись на носу и положив лапы на планшир, взирал на воду, как с палубы юта капитан. Подергивал задними лапами и поскуливал всякий раз, когда мы проплывали мимо уток. Вряд ли ему нравилось сознавать, что им, как другими собаками, владеют низменные инстинкты.
Вчера вечером чуть не сорвался мой воскресный обед с сестрой. В тот момент, когда она открыла дверь своего дома, мне захотелось повернуться и уйти.
– Боже, собака! – воскликнула Эмма.
Я люблю сестру. Разумеется, люблю. Когда разошлись мама с папой, Эмма заменила мне их. Просто я уже пять лет не видел ту сестру, которая бы задушила меня в объятиях и отпустила бы шутку по поводу того, какое дрянное красное вино я принес. Эмма почему-то решила, что теперь в ее жизни все должно быть «так, а не иначе». Явление брата с собакой – непредвиденный раздражающий фактор, деталь, какую сестра пыталась
