в комнату, чтобы подготовиться к ужину. Она слышала, как ровно в пять постучали в дверь. Слышала приветствия, потом тяжелые шаги в комнату для гостей и другие – молодые и упругие. Ада задрожала от волнения. Она надела новое платье, вдела в уши скромные серьги из янтаря – подарок бабушки, собрала волосы в прическу, как в журнале. У нее был маленький флакончик духов. Драгоценной влаги осталось совсем чуть-чуть, поэтому девушка пользовалась ими по особым случаям. Сегодня как раз был такой случай. Несколько капель с фиалковым ароматом упали на запястье. Глубоко вдохнув, Ада отрепетировала перед зеркалом полную очарования улыбку и пошла к гостям.
Профессор Эдгарс Шкеле выглядел как брат-близнец Андриса Янсонса – такой же маленький, сухенький старичок, слегка сутулый из-за постоянного сидения за книгами, с лысиной, бородой и в очках. Но самым большим разочарованием оказался его сын Марис, так что очаровательная улыбка сошла с губ Ады. Он был некрасив. Высокий, чрезмерно худой, нескладный. Прозрачно-голубые глаза в обрамлении белых ресниц скрывались за толстыми стеклами очков. Лицо было розоватым и нежным как у девушки. Светлые волосы слегка вились. Одежда на Марисе Шкеле помялась и выглядела так, будто он из нее давно вырос. Рукава пиджака были короткими, а из ворота рубашки выглядывала непропорционально длинная шея. Когда профессор Янсонс представил Аду молодому человеку, он ужасно смутился, покраснел и так сильно заикался, пытаясь выговорить «очень приятно», что Аде стало неловко. За ужином, еще вчера обещавшим стать временем ее триумфа, девушка молчала, уставившись в тарелку с запеченной свининой. Она уже жалела, что потратила все сбережения на платье. К таким гостям она могла выйти в старой юбке и поношенном свитере. Профессора весь вечер обсуждали недостатки современного образования. Марис молчал, но когда Ада отрывала взгляд от тарелки, встречала его пристальный, немигающий взгляд. Когда все, наконец, поели, девушка помогла Марии помыть посуду и ушла к себе. Визит долгожданный гостей принес ей жестокое разочарование.
На следующее утро, после завтрака, ученые вновь вступили в дискуссию, Аду же попросили прогуляться с Марисом. Девушка уже не питала никаких надежд относительно господина Шкеле, однако все равно тщательно причесалась, вычистила пальто, повязала на шею платок. Не могла же она опуститься до уровня их неряшливого гостя!
Сквозь тучи пробивались редкие солнечные лучи. Молодые люди шли по берегу и молчали. Ада не хотела показаться невоспитанной, поэтому мысленно подбирала темы для беседы. Марис, наверное, занимался тем же, потому что они заговорили в одно и то же время. От этого оба смутились.
– И-извините м-меня з-за в-вчерашний вечер, – сказал Марис.
– За что мне вас извинять?
– Я в-вел себя н-нелюдимо. П-понимаете, я не о-ожидал увидеть д-девушку и растерялся.
– Ничего страшного, я тоже была не особо разговорчива, – призналась Ада и широко улыбнулась, показав
