этого бывает недостаточно.
Коллиар узнал ее. Это было неизбежно. Но даже холод осознания сего факта не мог пригасить жгучее ощущение в ее груди.
Салли отвернулась, чтобы Коллиар не мог увидеть слезы, наполнившие ее глаза. Она не будет плакать. Черт возьми, ведь она из семьи Кентов.
– Это довольно забавно… Весь день я размышлял о том лете. О лете, проведенном в вашем доме в Фалмуте. Я помню этот замечательный дом с великолепным видом на море.
– О да… – Салли постаралась произнести это с юмором, уже догадываясь, к чему он ведет. – Думаю, мой отец и дня не выдержал бы в доме, из окон которого не открывается вид на море.
– Идея использовать те полтора месяца для подготовки к экзаменам принадлежала вашему брату Мэтью. Вы помните?
– Да, конечно. – Салли помнила все, как будто это происходило лишь вчера. Она была достаточно большой, чтобы завидовать их карьере, и ловить каждое слово как Мэтью, так и Коллиара. Особенно, Коллиара. – Тогда на две недели собрались сразу все: Мэтью, Доминик, Оуэн, Даниэль и папа. Это был последний раз, когда мы собирались дома все вместе.
– Те дни я помню особенно. Как мы пели по вечерам, и один из нас играл на мандолине.
На мандолине играла именно Салли. А Ричард играл на скрипке, которая сейчас лежала на самом дне ее сундучка.
– И мы пели ту же самую песню, что сегодня исполнил Панч: «Спляши для папы».
Будь проклята эта песня! Салли следовало прежде подумать. Она должна была понимать, что Коллиар услышит ее столь же четко, как видит все вокруг.
– Это очень старая песня, – проговорила Салли.
– Да, – согласился Коллиар. – И, похоже, многие матросы знают ее слова. Она оказалась кстати сегодня утром.
Ее прямо-таки убивало это ожидание приговора, который был неизбежен. Горячий комок, образовавшийся в горле, мешал Салли говорить.
– Я хорошо помню эту песню. – Коллиар на мгновение взглянул на нее, и выражение его глаз не оставляло сомнений, что он действительно все знает. – А вы помните тот вечер, когда мы ловили светлячков у вас в саду? Эти насекомые освещали наступающие сумерки. Вы помните?
– Да, – выдавила Салли, и это слово оставило холодно-пепельный привкус у нее во рту.
Коллиар сумел в мгновение, несколькими точными словами воссоздать волшебство того вечера. Салли почти ощущала запах сминаемой травы, меж тем как они пробирались по заросшему саду, ловя светящихся букашек в горшочек из-под варенья.
– Один светлячок уселся вам на голову, и мне пришлось стряхнуть его, хотя он смотрелся очаровательно в ваших волосах. Зеленое на фоне оранжевого.
Жгучие слезы в глазах буквально ослепляли. Коллиар не мог придумать более изощренной пытки, чем это медленное и обдуманное проникновение в ее память.
– А еще мы бросали в вашего брата упавшие яблоки, чтобы он не докучал нам своими проповедями.
– Да… – проронила Салли.
Слезы скатились в уголки ее глаз,
