в виду, что это очень непростая сфера. Я нисколько не сомневаюсь, что Амплби мог куда успешнее работать над этими надписями, нежели Рэнсом. Однако с учетом того, что Амплби поступил своевольно и несправедливо, воспользовавшись результатами изысканий другого человека или их частью, дело принимает запутанный и чуть ли не скандальный характер.
– Но был ли в него вовлечен кто-то кроме Амплби, Рэнсома и Кэмпбелла?
– Да, конечно. Сейчас я к этому подойду. С самого начала казалось, что это ужасное дело произвело на ректора удручающее впечатление. Мне думается, он был своенравным человеком. И когда он начал понимать, что в этом деле мнение Ученого совета колледжа склоняется не в его пользу, то повел себя наперекор ему. По крайней мере, мне так кажется. Повторяю, подобные дела крайне сложно распутать. Амплби поссорился с Хэвелендом. Полагаю, что основой ссоры стало то, что он дразнил Хэвеленда, в каком-то смысле издевался над ним: «В следующий раз я украду твои работы». Разумеется, Хэвеленд от этого нервничал и злился, что нравилось Амплби. В конце концов он убедил себя в том, что это некая занимательная интеллектуальная игра. Ему нравилось с сарказмом, иронией постоянно заставлять колледж строить догадки относительно его научной честности. Он завязывал новые ссоры. Он создавал группировки. Например, он вошел в альянс с Поуноллом против Хэвеленда, а потом, чтобы уравнять силы, понудил Титлоу поддерживать Хэвеленда. А совсем недавно Амплби решил, что будет гораздо забавнее (мне очень горько говорить об этом) сразиться с ними одному. В результате этого он спровоцировал бурный конфликт с Поуноллом.
Для Амплби это стало своего рода забавой, но он никогда не переступал определенных границ и, можно сказать, не нарушал им же придуманных правил. Ректор всегда вел себя чрезвычайно учтиво, и мне кажется, что по сути своей он был бесстрастным и даже отстраненным человеком. Он просто устраивал себе несколько извращенное интеллектуальное развлечение. Однако в колледже создалась нездоровая атмосфера. И «актеры» рангом пониже вели себя не столь хладнокровно и невозмутимо. Мне кажется, что, в частности, Поунолл и Титлоу несколько увлеклись соперничеством. Боюсь, что между ними возникла настоящая вражда. Во взаимные склоки были в разной мере вовлечены и остальные: Эмпсон, Чалмерс-Патон и даже Кёртис – милейший старик! Вот на таком фоне, мистер Эплби, и разыгралась эта жуткая трагедия!
Дейтон-Кларк закончил свой рассказ. Словно в подтверждение этого он откинулся на спинку стула и начал отрешенно изучать слабо освещенный серебристо-голубой потолок. Эплби закончил писать и столь же безучастно воззрился на обюссонский ковер. Вскоре декан заговорил снова:
– Теперь, если у вас есть вопросы по сказанному мной или о чем-то еще, задавайте их.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
