гладя на всех, до кого мог достать ее взгляд. – Очнитесь, что с вами со всеми стало?!
– Это наше решение, и каким бы оно ни было, ни эта женщина, ни тем более Стражи не имеют права решать за нас…
– Как ты можешь быть таким тупым, бездушным животным? – охнула Ханна, окинув его, вздрогнувшего от ее слов, таким презрительным взглядом, будто не знала Рубена до этого дня.
– Ханна… – прошептала Помона, завороженно глядя на светлый затылок своей заступницы. Люди вокруг обескураженно показывали на невиданную картину пальцами и перешептывались, не решаясь приближаться.
– Помона умнее всех нас вместе взятых, – сказала Ханна, – и если ты этого не видишь, Рубен, то я не хочу иметь с тобой ничего…
Конец фразы застрял у нее в горле; притихли зеваки и даже Рубен: Стражи медленно, но решительно выходили из толпы. И направлялись к ним.
Один из бдящих бесцеремонно оттолкнул с пути Рубена, другой мягко потеснил назад Ханну. Стражи шли к Помоне, глядя прямо на съежившуюся, низкую, полную женщину. Никогда прежде безумные, подергивающиеся в глазницах зеницы не смотрели на нее так. Никогда – так осмысленно. Никогда – так красноречиво. Никогда – так…
Помона поняла их до того, как кто-нибудь из Стражей успел произнести хоть слово. И видят звезды, лучше бы ее приговорили к самосуду вместе с Пудом.
Помона содрогнулась как от удара молнии. Под изумленными взглядами и судорожными вздохами присутствующих женщина попятилась от бдящих быстрее, чем от Рубена.
Глаза в прорезях намордника взорвались сверхновой. Будь на ее месте кто-то другой, наверняка этот взгляд намертво привинтил бы его к месту. Но Помона хорошо, слишком хорошо поняла его, и не могла и помыслить о том, чтобы поддаться искушению остаться неподвижной.
До того, как Страж во главе процессии успел еще хоть немного приблизиться, Помона сорвалась с места. Она не дала опомниться ни бдящим, ни зевакам, ни даже себе самой, и быстрым шагом пошла прочь.
– Стой, – донесся до Помоны резкий, грубый голос Стража.
Она побежала.
10
Помона не чуяла под собой ног. Она все реже осмеливалась срезать дорогу через переулки: знала, что там ей легко отрубят все пути к бегству. Тем временем к погоне присоединялось все больше Стражей. Правда, никто из них не бежал, но благодаря длинным конечностям они настигали ее семимильными шагами. Стражи были терпеливы, храни их звезды, но совершенно неотступны, и рано или поздно игра в догонялки им наскучит. А уж если они перейдут на бег, у Помоны не будет ни единого шанса оторваться.
Помона сама не знала, на что надеялась: в Пэчре не было даже одного укромного уголка без бдящих. Они все пребывали и пребывали, отрезали пути к спасению один за другим. Высыпающие из домов люди и нагоняющие негласнодвиженцы наблюдали за происходящим разинув рты, и создавали еще большую толкотню в перегруженном Пэчре. Они рефлекторно расступались перед Стражами, а Помоне приходилось таранить толпу.
