на месте, рявкнул громче: – Оставьте же!
Они ушли. Все, кроме Шута, который звериным чутьем понял, что принцу сейчас нужно не одиночество, а плечо, на которое можно опереться. На которое не стыдно опереться наследнику трона.
Он долго сидел подле короля и слушал, слушал о том, каким был король Берн… Каким чудесным отцом, каким мудрым правителем… Шут ничего не говорил. Он, мальчик-сирота, никогда не знавший своих родителей, просто приткнулся дрожащему от бесслезного плача принцу под бок, навсегда впитывая его боль.
Только несколько лет спустя Руальд признался ему, что это живое тепло стало для него источником силы, которая позволила смириться с утратой и осознать себя новым королем. А еще – увидеть в смешном подобрыше самого близкого человека.
7
Шут проснулся, когда солнце уже поднялось высоко над крышами и воробьи в ветвях старого дерева громко чирикали о своих птичьих делах. Окно было приоткрыто, и их звонкий говор наполнял комнату вместе с солнечным светом. Яркие лучи, струясь сквозь зеленое кружево кленовых листьев, дарили нежное тепло последних дней лета.
«Какое славное утро, – подумал Шут, стряхивая остатки сна и выбираясь из постели. – В такой день обязательно должно произойти что-нибудь хорошее».
Он решил не терять времени: привел себя в порядок, крутнулся пару раз на перекладине и, следуя старой привычке, покинул спальню через окно. По замшелой стене с выступами вековых булыжников Шут спустился в сад и направился прямиком к Дамской беседке. Ожидания его не обманули: три фрейлины и пара загостившихся дворяночек уже устроились на мягких подушках и, попивая сладкое вино с пирожными, вели оживленную беседу. Их голоса, подобно птичьему щебету, были слышны издалека. За бормотанием ручья Шут не разобрал ни слова, но по высоким нотам ему сразу стало понятно: разговор идет не о прическах и способах шнуровки корсета. Он подобрался ближе и без труда спрятался за живой изгородью, мимолетно порадовавшись, что одет в простые штаны и камзол. Звон бубенцов сейчас был бы некстати.
– Нет, Арита, ты не можешь так говорить! Элея – законная жена нашего монарха, и мы должны чтить ее! – Наигранно возмущенный звонкий голосок принадлежал, кажется, старшей дочке барона Дарма. Той самой, что лишь недавно была принята в свиту королевы. Имя ее Шут если и знал, то забыл, ибо невзрачная девица ничем не выделялась из целого сонма интриганок, отирающихся возле Ее Величества.
– Уволь, дорогая. Может, я и грубо выразилась, но все знают, что Элея не способна подарить наследника королю. Тодрика это, конечно, устраивает, а вот Руальда – вовсе нет!
Аккуратно отодвинув ветви куста, Шут увидел собеседницу баронессы: молодая графиня была хороша собой – с яркими глазами, сочными губами и изящно очерченным овалом лица в завитках каштановых кудрей, – но на его вкус в ней всего было «слишком». Ариту не так давно выдали замуж за графа Дивенского из Западного удела (влиятельного, ох какого влиятельного человека!),
