кто получил льготы. Тем не менее, что касается последних, эти льготы должны быть пересмотрены, поскольку было подделано множество документов, имела место масштабная коррупция».
«После этого он еще раз подчеркнул свою убежденность в том, что “для освобождения Словакии от еврейской напасти нет другого средства, кроме принудительной массовой депортации”. Когда я заметил, что для виновных существуют законы, суды, приговоры и тюрьмы, но у каждого есть первостепенное и нерушимое право не подвергаться наказанию без приговора или за чужие преступления, он ответил: “Тюрьмы недостаточно, тюрьма никогда никого не исправляла; уж можете мне поверить, я сам просидел девять лет”»101.
Бурцио заключает: «Тем самым Тука нечаянно сказал правду. Это были единственные искренние слова за весь наш разговор.
Наконец, к моему великому облегчению, я смог уйти. На прощание он произнес слова, которые прекрасно отражают суть нашей встречи: “Как служащий Ватикана вы исполнили свой долг, а я исполню свой; мы останемся друзьями, но евреи будут высланы”.
Мое обращение к нему мало что дало. Первым на нашу беседу отреагировал президент Тисо, который связался со мной и высказал сожаление в связи с поведением своего министра иностранных дел. Он также сделал конфиденциальные заявления, которые просил меня передать не письменно, а устно, позднее.
Сегодня утром министр по делам культов направил своего представителя в нунциатуру, чтобы сообщить мне, что на вчерашнем заседании Совета министров г-н Тука отчитался о нашей с ним беседе и что все министры выразили протест, заявив, что вмешательство Святого Престола было для Словакии честью. Он также сказал мне, что Совет министров немедленно постановил отменить депортацию четырех тысяч евреев, решение о которой уже принял министр внутренних дел, и что к прочим евреям нужно подходить разумно и устранять только те элементы, которые действительно причиняют государству вред. Надеюсь, что факты подтвердят эту информацию»102.
В один из апрельских дней 1943 года секретарь Бюро Тардини с тяжелым сердцем сидел за столом и размышлял о том, как составить очередную официальную ноту для словацкого посла при Святом Престоле. Тщательно обдумав этот трудный вопрос, он сделал следующие личные заметки:
«1) Еврейский вопрос – это вопрос гуманности. Преследования, которым подвергаются евреи в Германии и в оккупированных странах… это надругательство над справедливостью, милосердием, человечностью. Такому же бессердечному обращению подвергаются крещеные евреи. Поэтому католическая Церковь имеет полное право вмешаться во имя божественного права и законов природы.
2) В Словакии государство возглавляет священник, от чего ситуация становится еще более вопиющей, и велика опасность того, что ответственность за его действия возложат на саму католическую Церковь. По этой причине было бы уместно, чтобы Ватикан снова выступил с протестом и более четко повторил
