прижимал её к себе сильнее, целовал рыжий затылок, пытаясь надышаться терпким, даже резковатым, ароматом, в котором нотки её духов – сильных для женщины, но слабых для мужчины – смешивались с нежным запахом её кожи.
– Ты ведь дождёшься меня? – шептал он ей в волосы. – Это всего лишь на год. Кажется, долго, но время пройдёт быстро…
– Матвей, не надо, – голос глубокий, чуть ниже, чем ожидаешь услышать, глядя на неё. – Мы уже столько раз об этом говорили…
– Столько, что можем и ещё раз!
Её голова зашевелилась, заходила из стороны в сторону.
– Я не дам тебе никаких обещаний, – проговорила Алика, подняв лицо. – И твоих никаких не приму. Ты ведь знаешь, что для меня значит слово.
– Знаю, потому и прошу его дать!
– Матвей… – она произнесла его имя негромко, но так, что её тягучий, как расплавленное олово, голос залил собой всё пространство вокруг них. – Не будем загадывать. Что угодно может произойти…
– То, о чём ты думаешь, произойти не может! – уверял он. – Со мной точно. Мне никто кроме тебя не нужен, как ты не понимаешь!
– Понимаю. Но ты уезжаешь не на две недели…
Голос изменил ей, сорвался в самом конце. Она дотронулась ладонью до горла.
– На сколько бы ни уезжал! – поспешил сказать Матвей. – Я люблю тебя и буду любить всегда.
Он нечасто произносил такие слова, оттого и выходило как-то нелепо.
В ту минуту Алика была всем его миром. Расставание кололо сердце, и болезненный спазм, точно переносясь с кровью, расходился от груди к плечам и дальше – по рукам, а затухал лишь в кончиках пальцев.
– Ты приедешь ко мне? – спросил он.
Алика только кивнула, снова коснувшись виском его груди.
– Я тоже попробую приехать. Ближе к Новому году. И буду часто звонить, не удивляйся, пожалуйста, – раз по сто в день, – тараторил Матвей, стараясь болтовнёй приободрить и себя, и её. – И ты мне звони, прошу тебя! Всегда, как будет свободная минутка. Днём или ночью – всё равно.
– Ты едешь не к тётушке в гости, – напомнила Алика. – У тебя не будет времени на постоянные звонки.
– Будет! Я готов не спать, но твой голос хочу слышать постоянно, – он наклонил голову и лбом коснулся её лба.
Матвей молился про себя, чтобы вылет задержали. Чтобы дали ему ещё немного побыть с любимой.
Эта стажировка представлялась недостижимой целью, идеалом, к которому нужно стремиться, но до которого невозможно добраться. Он не очень-то верил в неё, даже когда его кандидатуру одобрили. Ему до последнего казалось, что что-нибудь случится и он никуда не поедет. А теперь он стоит в аэропорту и через считанные минуты расстанется с Аликой на целый год. Двенадцать месяцев без неё. Три месяца лета, три – осени, три – зимы и три – весны. Если разделить это время, кажется, что действительно не так долго. Четыре раза по три месяца. Целый год.
– А может, не ехать никуда? – повторил Матвей вопрос, которым ежедневно задавался, получив приглашение в Штаты. –
