кровью старинное украшение, но, уже занеся руку для броска, растерянно остановилась. Приступ головной боли, уже разливавшийся огненными змейками внутри черепа и затапливавший тёмным приливом ожидания сознание Олеси, вдруг передумал и, свернув свои багровые знамёна, отхлынул также неожиданно и резко, как если бы ладонь от раскалённого металла отдёрнули. Ошеломлённая девушка неверяще прикоснулась ко лбу и медленно опустила руку.
Добравшись до шезлонга, Олеся села и широко распахнутыми глазами уставилась на перстень, рассеянно потирая большим пальцем прохладный бочок вправленного в него камня. Как активировали? Кажется, она поняла. Но…
– Этого не может быть, – прошептала девушка. – Это совпадение…
В горле пересохло, и Олеся не глядя потянулась к так и стоящему на палубе бокалу. И только выпив всё до последней капли, она словно очнулась и посмотрела на пустое стекло. Потом отставила его в сторону, снова вернула кольцо на палец и откинулась на лежак.
Взобравшись на борт, мужчина, не снимая маски, торопливо раскрыл сумку и вытащил оттуда свою находку. Это оказалась голова каменной статуи, но она поразила его своей реальностью. Казалось, что она принадлежала не бездушному камню, а живому существу, вернее чудовищу, неведомо по каким законам природы окаменевшему после гибели. Хотя это чудовище на самом деле вообще никогда не должно было существовать на земле.
Даниил держал в руках голову Медузы Горгоны – жестокого и беспощадного создания, согласно легендам сотворённого из мимолётной зависти и мести Афины – греческой богини мудрости. И эта голова была выполнена в мельчайших деталях, включая все складочки и морщинки между бровей на прекрасном женском лице, обрамлённом целым клубком таких же неподвижных каменных змей, которые, казалось, вот-вот зашипят и обовьют держащие их руки. В этот момент мужчина почувствовал укол ревности к мастеру, который так хорошо познал душу камня, что смог настолько явно передать спокойный холодный взгляд чудовища и все изгибы змеиных тел, окружавших лицо про́клятой Афиной девушки.
Даниилу стало не по себе, по спине побежали мурашки. Он хотел было снять подводную маску, чтобы повнимательнее рассмотреть добытый им осколок неизвестной ему ранее скульптуры, и вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом с ним, чуть ли не задев крылом плечо, пронеслась чайка. Мужчина запрокинул голову, машинально посмотрев ей вслед, и сразу же зажмурился. Горячее солнце Средиземного моря вдруг стало особенно ярким и наотмашь ударило его по глазам, на добрых полминуты лишив зрения и затянув мир непроницаемой исчерна-фиолетовой пеленой.
– Вот, чёрт! – воскликнул Даниил, отгораживаясь от ослепительных лучей рукой с зажатой в ней каменной головой и на ощупь двигаясь по палубе к кормовой части судна, где, как он помнил, на шезлонге остались его солнечные очки. Где-то совсем рядом пронзительно крикнула птица…
Когда
