массовой аудитории. И причина этого не в болезни (белокровии) и ранней смерти, а, скорее, в своеобразии ее поэзии, прозы и живописи.
События литературной жизни Серебряного века наглядно иллюстрируют достаточно условное деление на «измы» прекрасных русских поэтов, объединенных идеей обновления современной поэзии.
Необходимо отметить, что до революционного 1917 года сформировался не только акмеизм, кубо-футуризм и несколько групп футуристической ориентации, имевших значение в зависимости от талантов тех, кто с ними был связан.
По масштабу своей деятельности, например, «Центрифуга» (1914–1922) была далеко не самым значительным литературным объединением, но имена участвовавших в нем Бориса Пастернака и Николая Асеева делают ее издания поистине бесценными.
Оставались в те годы вне групп и течений такие замечательные поэты, как Михаил Кузмин, Владислав Ходасевич, Марина Цветаева. «Новокрестьянских поэтов» вроде Сергея Есенина, Николая Клюева и Сергея Клычкова, примыкавших в ранние годы к имажинистам, тоже трудно представить себе в узких рамках литературных течений.
Общим для всех них являются попытки найти новые приемы, новые образы, которые не уступали бы по силе поэтам Золотого века, а в чем-то превосходили их. Не зря же Владимир Маяковский в молодые футуристические годы призывал «сбросить Пушкина с парохода современности». Своего рода «эдипов комплекс».
Футуристы изобретали новые, неведомые слова.
«Дыр, бул, щыл», —
писал Алексей Крученых.
«Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры», —
вторил ему «председатель земного шара» Велимир Хлебников.
Футуристам, этим «Гениальным Детям Современности», грезились фантастические картины. Игорь Северянин ехал «из Москвы в Нагасаки, из Нью-Йорка на Марс», Василий Каменский, пролетая над Варшавой, ощущал себя «одиноким Колумбом».
К судьбоносному, страшному, переломному рубежу 1917 года враждующие между собой, такие разные, несхожие модернисты пришли в кризисном состоянии. Они оказались во многом не подготовленными к тектоническим сдвигам в стране и в мире.
«Безъязыкая улица» подхватила стихи-агитки Демьяна Бедного, запела революционные песни, стала превозносить так называемых «пролетарских поэтов».
Александр Блок небезуспешно пытался прорваться в этот новый, неведомый мир со своими «Двенадцатью». Но, попытавшись воспроизвести «музыку революции», великий поэт умер, что оказалось вполне символичным.
Две войны и две революции перевернули всю русскую жизнь вверх дном. Менялась страна, менялись поэты, их судьбы. В начале 20-х годов ушли из жизни Блок, Гумилев, Хлебников; русская литература раскололась на «советскую» и «зарубежную», эмигрантскую.
Вполне в духе времени порой трагичны и загадочны судьбы многих русских поэтов, оказавшихся в эмиграции.
Аминад Петрович Шполянский (Дон
