В остальном все было противоположным. Коля и Настя провели экскурсию: первый этаж был непричесанный, весь разлохмаченный, на полу кухни стояла коробка с мультиваркой, нераспакованная, но с паутиной в три слоя. В комнате Коли и Насти толпилось много игрушек, дорогих и поблескивающих, но тоже в основном нераспакованных. Бери, если что-то нужно, сказала Настя. На лестницу Агату не повели, потому что проход на второй этаж был затянут пыльным полиэтиленом. Наверху нет ремонта, сказал Коля. Но нам и тут места хватает, сказала Настя. Агате также показали туалет и разрешили заходить туда в любое время. Мама коленасти была в своей комнате, к ней стучаться не стали. После экскурсии Агата, Коля и Настя вышли наружу. Вместо двора или огорода там был луг, разрезанный каменной дорожкой и примятый в нескольких местах уличным туалетом, мангальной площадкой, досками, строительным мусором и горой из огромных колес.
К концу июня, когда случился переезд, Агата начала читать «Гарри Поттера» между смыванием с себя приключений и приходом мамы или папы. Раскладывая вокруг колес бутылки из Средиземья, Агата сказала, что теперь они живут в Дырявом Котле. Но Настя и Коля не читали и не смотрели «Гарри Поттера», они даже не знали, что такое котел. Это как кастрюля, только круче, сказала Агата. Тогда пусть наша крепость и называется кастрюлей, сказал Коля. Пусть будет Старая Кастрюля, котел мы не запомним, сказала Настя.
Мама коленасти действительно все время была дома, но совсем не смотрела за детьми и занималась какими-то своими бесшумными делами, в основном в компьютере. Однажды Агата спросила, почему их мама такая тихая. Она на больничном, но раньше работала на заводе и была там важной, сказал Коля. Правда, мы этого не помним, потому что завод испортил маму, когда мы были маленькие, сказала Настя. Папа говорит, что раньше мама была веселая и пела в грузинском хоре, сказал Коля. Ну а теперь невеселая и даже заразила папу невеселостью, сказала Настя.
Коля и Настя проживали на улице все свои дни. Еще до Агаты коленастя сделали крепкий шалаш из досок и металлических листов, уложили там фанерный пол, закрыли его одеялом и сложили внутри все фонари, что нашли, – правда, ни один из них не работал. Настя и Коля ходили только в уличный туалет и мыли руки без мыла под дергающимся огородным краном. Агата, как и обещала маме, делала свои дела только в доме. Раз в несколько дней она видела коленастину маму, худую и голубоватую, иногда та говорила «здравствуй», но чаще не видела Агату. Однажды вечером, перед уходом домой, Агата снова забежала по-маленькому и заметила, что дверь в комнату коленастиной мамы открыта. Агата, конечно, заглянула – перед пестрым экраном неподвижно сидела коленастина мама в ночнушке и двигала только одной рукой. Под ее кистью щелкала мышка, с каждым щелчком изо рта экранной лягушки вылетал шарик и лопал другие шарики такого же цвета.
Агата сделалась всегда голодной, потому что от Старой Кастрюли до ее дома было сильно дальше, чем от Средиземья, и она совсем не
