шурупы у тебя просит, в морду хочешь этой отравой плеснуть? – выдумывал и приписывал он Загрёбе для разнообразия жуткие варианты преступлений. – Может, ты притворяешься тут перед нами хорошеньким-то, а сам террорист поганый? Давайте, мужики, сдадим его охране. Пусть в тюрьме посидит годика три. Может, одумается.
– Ты что, Сырожа? Как ты мог обо мне так плохо подумать? Мы ж с тобой больше пяти лет знакомы, – испуганно лепетал в ответ пузатенький мужичок. – Понял я всё. Действительно, зачем мне эта гадость?
Сказать-то он сказал, да только никто ему уже не верил. И решили мы проучить Загрёбу, чтоб на всю оставшуюся жизнь отбить у него эту пагубную страсть. Идея была моя, но как разыграть Загрёбу, чтобы у него не было ни тени сомнения? Это мог сделать только наш артист, Сырожа. Ему все верили, хотя он уже по сто раз обманывал каждого из нас, глядя прямо в глаза с таким выражением лица, что никто не смог бы даже усомниться в его искренности. Умение красиво и правдиво врать – это талант, который он выработал за время жизни, постоянно тренируясь на своих друзьях.
– Слышь, Загрёба, у тебя резиновой перчатки нет случайно? – подкатил как-то однажды к несуну Серёга.
– Есть, вроде, сейчас посмотрю. А тебе зачем? – сразу забегали глазёнки у загребущего колобка.
– Да вот, клея надо налить, – как бы нехотя, с задумчивостью на лице, проговорил артист. – Кореш один, слесарь с пластавтоматов, посоветовал кухонную табуретку ихним клеем склеить, а то у меня вся расшаталась.
– Что, такой хороший клей? – хитро улыбаясь, начал выпытывать у него подробности плешивый метр с кепкой.
– Ты чё, всё клеит. Пятнадцать минут – и готово, намертво. Даже железяки клеит, – понесло Серёгу вживаться в роль. – Рассказывал, что кто-то у них губки тисков этим клеем намазал и закрутил. Всё, кабздец, тиски в металлолом выкинули, разжать не смогли, – правдиво врал он сивым мерином. – А ещё, говорит, позавчера у них два лома нечаянно крест накрест намертво склеились.
– Как это – нечаянно? – аж пританцовывая на месте от любопытства, спрашивал Загрёба.
– Да вот, кто-то там лом на пол бросил, а на него пару капель этого клея пролилось. Потом сверху второй лом шваркнули, – с серьёзной миной сочинял мастер фантастических сюжетов по ходу пьесы. – На следующее утро пришли, а ломы так буквой «Х» склеились, что кувалдами полчаса со всей дури целым персоналом колдыбашили. Все ломы буквой «Зю» изогнули, а разбить не смогли. Автогеном пришлось.
– Эх ай-яй, классно, – восхищался доверчивый воришка. – Слышь, Сыроженька, у меня тоже дома все табуретки расшатались. И столы со шкафами – всё ходуном что-то ходить стало, – заискивающе улыбался он, предвкушая возможность получить очередной кусочек счастья. – А не мог бы он и мне маленько отлить? Литра два-три хотя бы?
– Ха! Куда тебе столько? На две жизни хватит, – добродушно засмеялся
