древнего КупалыРаскроет вечером июль.
Душа полна речным простором,
Светла, как воды, голова,
И, может быть, сойдут к нам скоро
Иные вечные слова.
У РЕКИ
На берегу реки у дум в плену
Сидел полдня на камне-оковалке.
Сидел, молчал, глядел на быстрину
Да на стрекоз, игравших в догонялки.
Сверканье струй и музыка воды
В душе рождали странные потоки,
Как будто нет ни смерти, ни беды
И вечен запах почвы и осоки,
И никогда на эти берега
Пластом не лягут снежные морозы…
Текла река, склонялась к ней куга,
Глаза на них таращили стрекозы.
Река текла, качались камыши
У быстрины лениво и беспечно…
А может быть, то, что внутри души
Порой течёт, на самом деле вечно?
СТРЕКОЗА
Стрекотунья-хохотунья,
голубая стрекоза,
у тебя полны июня
телескопные глаза.
Видишь справа, видишь слева
в сетке радужной миры,
трав надводных королева,
бичеватель мошкары.
Ты мне села на колено,
изогнула гибкий стан,
и стекает смеха пена
по хищнеющим устам.
Лучше б мне с тобой носиться
над прохладами реки,
чем над буквами томиться
в знойном мареве тоски.
Как бы мне с тобой метаться,
совершенный вертолёт,
и для отдыха спускаться
на кувшинок белый лёд!
Только ты четырёхкрыла,
шесть имеешь цепких лап;
у меня же – руки-вилы
да ступни для страха жаб.
В этих членах мало толку:
хоть и ум в глазах горит,
для тебя я с виду только
неподъёмный инвалид.
Пусть умильно корчу рожу
и плету из букв цветы,
я лишь тёмное подножье
для летучей красоты!
ГРОЗА
Гроза обложила деревню
В небесной близи и дали.
Под громом трясутся деревья
Над дрожью травы и земли.
И молний чешуйные взмахи
Хвостятся в небесных ручьях,
Рождая и искры и страхи
В твоих затенённых очах.
Вот щука грозовая вволю
Прошила хлябь неба до дна
И факелом вспыхнула в поле
Соседского сена копна.
Любимая, страхов так много
Живёт на Руси испокон!..
Давай же помолимся Богу
На тёмные лики икон
За русское право и лево,
За хлеб и сохранность жилья,
За то, чтоб не вспыхнул к нам гневом
Громовый возница Илья,
За то, чтобы к божьей лазури,
Души напрягая весло,
Прошли мы сквозь грозные бури,
Проплыли сквозь адское зло!
