говоря, гад подколодный. Но ужо достигнет Глафира совершенства лет и «буде невенчанной», сама вступит в права наследства.
– Когда же будет твое совершеннолетие?
– Опекунский совет постановил, что в двадцать лет. Поскольку я актерская дочь и, может быть, изберу сцену.
– Сейчас-то тебе сколько?
– Девятнадцать. В октябре будет двадцать. Вот так-то!
– Ну вот и ладушки, – решительно подвела итог Феврония. – Пойдем в сенцы. У меня там мята со смородиновым листом заварена, и квас холодный есть.
Непонятно было, когда хозяйка успела закрыть льняной скатеркой грубую столешницу, когда бросила подушки на лавку. Тон ее, доселе вкрадчивый, доверительный, сменился на деловой и серьезный.
– Что стоишь? Бери полотенца, укрывайся, садись, – сказала она, укутывая чресла простыней. – Помогать буду до самого твоего совершеннолетия, но давай с тобой договор заключим по всей форме.
– Договор? – не поняла Глафира.
– Заверять его в конторе не требуется. Главное, чтобы бумага была написана твоей рукой и тобой же подписана. А в бумаге напишешь, что ты мне от своего наследства отстегнешь.
– Что значит – отстегнешь?
– Заплатишь сумму, которую я назову.
– Какую же сумму вы назовете?
– Этого я пока не знаю. Долю дашь.
– Какую еще долю?
– Половины я у тебя не потребую. На это и опекунский совет не пойдет. А пятую часть от наследства – подавай. Я думаю, что это справедливо. Пятая часть от земельных угодий, векселей, бумаг и живых денег.
– А не подавишься? – разозлилась Глафира.
Феврония неожиданно как-то гортанно, хрипло расхохоталась и хлопнула девушку по голой коленке.
– Не подавлюсь. Мне в самый раз. Ты хорошо подумай, прежде чем от моих услуг отказываться. А то ведь донесу.
– Ну и доносите.
Феврония не смутилась.
– А вот это уже глупость. Ты хоть девица и решительная, но без моей помощи тебе никак не обойтись. Ты даже личность свою без меня подтвердить не сможешь. Да и помощницы тебе лучше, чем я, не найти. Я этого города дочь, здесь родилась и взросла, я Петербург как свои пять пальцев знаю. Миром правят богатые, они приказы рассылают, а бумаги-то составляют и пишут люди мелкие. И каждый хочет свою выгоду иметь. Я с тобой хитрить не буду. Мне, чтоб свою долю получить, выгоднее честной быть.
Глафире казалось, что все вещи в комнатенке притихли, ожидая ее решения, и даже квас потерял шипучесть, пена беззвучно растаяла в только что налитой кружке, и фитилек в плошке горит без обычного потрескивания. Загляни сюда сторонний наблюдатель и вслушайся в их разговор, он бы язык проглотил от удивления. Две полуголые тетки затеяли в бане деловой разговор и теперь лениво перепираются, ища свою выгоду. У Февронии
