ниже сестры ростом, бледному, робкому, испуганному, на вид было не больше двенадцати лет.
Разбудив ревом двигателя половину Клэнтона, они резко затормозили перед тюрьмой, находившейся в двух кварталах от центральной городской площади. Перед входом стояли двое: помощник шерифа и человек с камерой.
– Проклятье! – процедил Оззи. – Это Дамас Ли, что ли?
– Он самый, – подтвердил Тейтум. – Значит, все уже в курсе. Многие нынче слушают полицейские переговоры.
– Всем оставаться в машине, – распорядился Оззи, вылез, хлопнул дверцей и направился к репортеру, сердито качая головой.
– Учти, тебе нечем разжиться, Дамас, – грубо начал он. – Замешан несовершеннолетний, ты не узнаешь даже имени и не сможешь заснять его. Проваливай отсюда!
Дамас Ли был одним из двух репортеров газетенки «Форд таймс» и хорошо знал шерифа.
– Можешь подтвердить, что убит твой сотрудник?
– Я ничего не намерен подтверждать. У тебя десять секунд, чтобы убраться отсюда, иначе я надену на тебя наручники и посажу в камеру. Брысь!
Репортер не стал ждать и исчез в темноте. Оззи проводил его взглядом. Затем они с Тейтумом вывели брата с сестрой из машины.
– Регистрировать будете? – спросил тюремный надзиратель.
– Нет, позже. Пока запри их в камере для несовершеннолетних.
Тейтум отконвоировал Дрю и Киру по узкому коридору, мимо решеток, до толстой железной двери с окошечком. Надзиратель отпер дверь, и они вошли в пустую комнату, внутри которой – только двухъярусная койка и грязный шкафчик в углу.
– Сними с него наручники, – шериф Оззи Тейтуму. Дрю стал с облегчением растирать себе запястья. – Побудете здесь часок-другой.
– Я хочу видеть свою мать, – сказал Дрю решительнее, чем ожидал Оззи.
– Сынок, сейчас ты не в том положении, чтобы чего-то хотеть. Ты арестован за убийство сотрудника службы правопорядка.
– Он убил мою мать.
– Твоя мама, слава Богу, жива. Сейчас я поеду в больницу, проведаю ее. Вернусь – расскажу, как и что. Это все, что я могу сделать.
– Почему я в тюрьме? – подала голос Кира. – Я ничего не сделала.
– Знаю. Ты здесь ради собственной безопасности. Это ненадолго. Если мы выпустим тебя через несколько часов, куда ты пойдешь?
Кира посмотрела на брата. Было очевидно, что идти им некуда.
– Есть у вас какая-нибудь родня поблизости? Тетки, дядья, дедушки-бабушки? Хотя бы кто-нибудь?
Оба, замявшись, медленно покачали головой.
– Так, тебя ведь Кира зовут?
– Да, сэр.
– Если бы ты сейчас стала куда-то звонить, чтобы за тобой приехали, кому бы ты позвонила?
Глядя себе под ноги, она ответила:
– Нашему священнику, брату
