зеленеющие, дышащие легко и свободно, без гнёта и эксплуатации со стороны человека, представил богатые просторы, которые сами желают накормить всё живое, отдать свои дары и сотворить новые. Представил он расцвет природы, прозрачные реки и океаны – такие, как в Птичьем мире. Представил доброту людскую, чистые и открытые лица, улыбающиеся от души, без натуги и надуманного лицедейства, без ломаного кривляния и сволочного цинизма. Вот расцветут-то души, отворятся двери в неизведанное, таланты засверкают созвездиями, придут гении, каких ещё не случалось… Благоденствие!
– Да токмо вы всё равно всякое начинание замараете, будь на то воля, – хриплый голос Кострубоньки вернул его в колючую реальность. – Сколько уже было таких – людей, и богов, и полубогов, рвущихся повернуть души к лучшему. Если души не хотят, их никак не заставить. Глаза не раскроются, зрелище не покажется. А попытать счастья надобно… обязательно… всенепременно надобно. Благодарность мою прими за подмогу. Не совершился б обряд, не будь всего в целости у меня. Вот-вот Кострома подоспеет!
– Да не за что, – Глеб не знал, как реагировать на похвалу, тем паче от бога. И хотя этот бог смотрелся не лучше и не хуже кого бы то ни было, непередаваемая мощь скрывалась внутри него и незримо проливалась вовне, вызывая трепет и восхищение, желание бухнуться пред ним на колени, прикоснуться к нему. Однако Глебу неизвестным способом удавалось сдерживать глубинные порывы и оставаться самим собой. Другой на его месте и Веденею счёл бы за божество, да и самую мелкую нечисть возвёл бы себе на пьедестал, как тот чернокнижник, что атаковал по глупости лунный луч.
– Помогу и я тебе, – меж тем продолжил Кострубонька. – Ты спрашивал давеча, кто такие Потомки?
– Угу.
– Ведомо ли тебе, что все люди – потомки богов, от Света идут и к нему возвращаются? Те, что осознали смысл сего и прониклись им, более не подвластны веществу и материи, они сами ими повелевают – строят собственные миры, управляют ими. Потому их называют Потомками богов – теми, кто придёт после, а пока только учится складывать кубики, чтобы создавать мироздание. Здесь, на пятом уровне, живут не только души и боги, но и Потомки и другие большие сущности. Ты хочешь взойти на шестое небо, под самый купол свода, думая, что там обрящешь дух. Ты готов жертвовать плотью. Что же? Знаю того, кто подсобит тебе. Кто-то нарёк его Алхимиком – потому, что он научился мастерски обращаться с веществом и переводить его из одного состояния в иное. Это то, что тебе надобно.
– Где мне найти Алхимика? – с готовностью спросил Глеб. В чудесном измерении он не чувствовал усталости, голода и других привычных для человека слабостей – вероятно, оттого, что Веденея влила в него сквозь пальцы несколько капель собственного, звёздного, света, чтобы тёмная навь не утянула его, как утянула Игната.
– Вон там, – Кострубонька указал в сторону нескончаемой ночи, противостоящей беспрерывному дню, на территории которого они сейчас все трое находились. – Его терем на порубежье горит серебром и блистает, аки драгоценность, не перепутаешь.
– Это
