на хозяйство, Люси послала бы миссис Уильямс продать одно из старых платьев, или кружева, или порядком поднадоевший жемчуг. Но денег требовалось очень много. Мало ей было долгов, так Люси еще заказала свой портрет Энтони ван Дейку[1]. Проклятый мазила берет бешеные деньги, а заказывать кому-то другому просто неприлично, весь двор торчмя торчит в его мастерской. Еще бы – любимчик его величества! Не иметь собственного портрета работы ван Дейка теперь просто неприлично – моментально станешь при дворе общим посмешищем. А если вовремя не заплатить мазиле за портрет, тем более засмеют…
Впрочем, деньги на хозяйство все равно постоянно требуются. Так что пусть его светлость граф Карлайл припомнит, что из его прежних владений еще не продано и не отдано в заклад!
– Господи, сжалься надо мной и пошли мне толику денег! – сказала Люси, бросив взгляд на каминную полку, на которой в одиночестве ожидала своей участи китайская ваза, расписанная драконами и цветами, и переведя взор вправо, на распятие. – Господи, всего-то тысячу… нет, полторы… лучше две тысячи фунтов. И мне бы не пришлось унижаться перед лордом Карлайлом! А потом обо мне позаботится Фердинандо. Я с ним справлюсь, Господи… И ведь мне же еще людей моих кормить надо – прислугу, кучера, лошадей…
Распятие ответило вспыхнувшим на бронзовом колене Спасителя бликом от свечи. И сразу скрипнула дверь.
– Что тебе, Уильямс? – спросила Люси, не оборачиваясь. Пожилая кормилица, верная и надежная, как стены Тауэра, стояла в дверях.
– К вашей милости какой-то господин. Стоит внизу, твердит, что дело важное.
– Что за господин? Мы его знаем?
– Чужой. Шляпа надвинута на самый нос, сам – в черном.
– Он что, не представился?
– Нет, миледи. Сказал, его имя для вас ничего не значит.
– Может, он письмо принес?
– Я спрашивала. Говорит, должен вас видеть.
– Ну так скажи: пускай завтра днем приходит. Сейчас не время для визитов. Во всяком случае, для визитов чужих людей…
Люси невольно улыбнулась: сколько раз старая верная Уильямс именно в такую пору приводила к ней в спальню господ, по уши закутанных в плащи! Вот и этой ночью тоже…
– Твердит, мол, очень нужно вас видеть, его к вам послали, миледи. Дело, говорит, большой важности. Речь о немалых деньгах…
– О деньгах? Любопытно.
Люси была практически раздета – пеньюар не в счет. При мысли, что опять придется влезать в корсаж, затягивать шнуры, она поморщилась. Впрочем, не все ли равно, какой ее увидит чужой господин? Он должен понимать, что дамы, собираясь ложиться в постель, не надевают придворных туалетов.
– Помоги-ка, Уильямс, – сказала Люси и, с помощью кормилицы скинув пеньюар и набросив сорочку, споро надела пышную, отделанную
Энтони (Антон) ван Дейк (1599–1641) – фламандский живописец и график, мастер придворного портрета и религиозных сюжетов в стиле барокко. С 1632 года – придворный живописец короля Карла I.
