После рождения сына располнела, заматерела, но лишние двадцать кэгэ сбрасывать не сочла нужным. И голос стал каким-то трубным, и манеры – будто у базарной торговки.
Однако никуда ведь от нее не денешься. Живешь вместе и ждешь – о, насмешка судьбы! – обещанного: «Покуда смерть не разлучит вас...» И терпишь ее бесконечные выходки.
Она уже давно единолично выбирала, где жить, что есть, куда ехать, кого нанимать в прислуги, на каких машинах перемещаться, к чему стремиться, как жить...
И он ей все это позволял. Терпел. Надеялся. Но и его терпение не беспредельно.
По крайней мере, последний проект супруги обречен. Уж он-то об этом позаботится...
Беркут
Одноклассница Юлька была для Миши Беркута лучшей девчонкой в мире.
И когда ее не стало, вся жизнь для него замерла.
Зеленые с искорками глаза. Точеный носик. Капризные, вызывающе пухлые губки. Ослепительно белая кожа – моду на загар Юлька игнорировала, опасалась веснушек.
Она очень боялась подурнеть, превратиться в старуху... Но Беркут не сомневался: Юлечка и в семьдесят лет будет для него самой прекрасной и самой желанной. Он даже хотел, чтобы она поскорее состарилась, потому что пока молода, слишком много охотников за ее стройными ножками, за осиной талией. За прекрасным медом волос. За нежным, будто ручеек плещет, смехом...
Юлька, богиня, обходила Мишу по всем статьям. Прелестное личико уже давно мелькало в журналах, по всему городу плакаты с ее лукавой улыбкой. Конкурсы красоты, эфиры на радио... А у Беркута всех достижений – пятерки да пояс по карате. Правда, тоже в их классе считается симпатягой, и одноклассницы на него заглядываются. Но зачем они ему? Девчонки из класса – они ж обычные, любому, кто портфель поднесет да матом не кроет, рады. Примитив, воробышки. Разве это добыча – особенно для человека с фамилией Беркут? Беркут – хищник, птица высокого полета. У такого, как он, и пара должна быть соответствующая. Юлька. Самая прекрасная девушка на планете.
А пока они просто дружили. Юля улыбалась его анекдотам, радовалась, когда он решал ей задачки, и не воспринимала его всерьез. Не понимала, глупышка, что Беркут – птица серьезная. Дальновидная и терпеливая. В засаде может до нескольких часов выжидать, а потом одним махом налететь, вонзиться в жертву когтями, схватить, унести в высь.
Он бережно, как бусинки, собирал их встречи. В понедельник присела на краешек его парты... Во вторник – вместе перекусывали в школьном буфете... В среду, после уроков, проводил ее домой... А в четверг, ура, даже вне школы виделись – Юлька согласилась, чтоб встретил после съемок, и потом целый час по набережной вместе бродили... И она все поглядывала на окрестную публику, подмечала, у кого какие бриллианты, да острым взглядом вычленяла на фланирующих дамочках «родные» Прады да Гуччи... А Беркут шел рядом и гадал: если прямо сейчас, в шестнадцать, заделать Юльке ребенка – оставит ли она его? Смирится? И если да, то не будет ли вечно упрекать,
