в одной из белых мусорных корзин. В-третьих, его телефона не было нигде. Он обшарил немногочисленные металлические столы и ящики, но телефон, очевидно, вытащили из его кармана намеренно. В-четвертых, на одной из угрюмо-серых стен было огромное, немного затемненное зеркало – и Хёну был готов ставить свою руку на то, что это одностороннее стекло и что за ним наблюдают с той стороны.
Ситуация вырисовывалась дерьмовая.
Хёну понуро вернулся в центр комнаты, к столу на колесиках, подозрительно напоминающему операционный, присел и уставился в зеркало немигающим взглядом.
А что оставалось? Только ждать.
Тцииииик-тцк-тцк
Тцииииик-тцк-тцк
Тцииииик-тцк-тцк
Тцииииик-тцк-тцк
Да он кукухой поедет раньше, чем узнает, чего от него вообще хотят.
Он помассировал виски. Идиотский звук.
Тцииииик-тцк-тцк
Тцииииик-тцк-тцк
Ну пожалуйста, можно он услышит хоть что-нибудь кроме? Что угодно.
И он внезапно услышал. Причем не снаружи, а изнутри, так же, как и в прошлый раз. Мягкий мужской голос, который, вне всякого сомнения, принадлежал обладателю кошачьих глаз.
– Знаешь, когда ты сказал, что мне надо кое-кого забрать, я представлял себе это иначе.
– В этого сопляка выстрелили в упор, спасибо, что мозги не вышибли, меня бы стошнило прямо там.
Очевидно, тот парень с кем-то говорил, но собеседника Хёну не слышал, поэтому происходящее напоминало случайно подслушанный телефонный разговор. Он пристально вгляделся в зеркало и вдруг четко почувствовал – прямо сейчас они стоят там и смотрят на него.
– И что? Думаешь, мне нравится смотреть, как из глаз уходит жизнь?
– Все равно. Хоть я и воскресил его, я все еще не понимаю, зачем все это было нужно.
Глаза Хёну непроизвольно округлились. Воскресил? То есть у него все-таки поехала крыша из-за этой чертовой лампы, да?
– Что за?..
– Да нет же, посмотри! Он нас слышит!
– Я позову Ёна.
Хёну отпрянул назад, чем наверняка укрепил подозрения наблюдавших за ним. Разговор прервался. Хёну испуганно уставился на дверь. Какой еще Ён?
Воображение нарисовало амбала-охранника из дешевого боевика, который сейчас будет выбивать из него дурь и с упорством барана глухим голосом спрашивать, где бабки, макая головой в унитаз, а когда выяснится, что никаких денег у него нет, – его точно пустят на органы прямо на этом отличном медицинском столе. Хёну нервно хохотнул.
Дверь издала высокий протяжный писк и открылась, пропуская в комнату ангелоподобное создание: Ён оказался хрупким эфемерным юношей с платиновыми волосами и огромными медовыми глазами. Его возраст совершенно не поддавался оценке, ему могло быть сколько угодно лет в промежутке от пятнадцати до тридцати.
– Ён? – Хёну подал голос первым, чтобы застать посетителя врасплох,
