уставший Евпатий – едва оказавшись в городе, они сразу напросились на встречу к Михаилу – отпил еще вина и снова окунулся в свои подозрения, окрепшие во время долгой дороги в Чернигов.
Разведав все, что было возможно, и благополучно покинув окрестности Пронска, отряд Ингваря и Коловрата скакал весь день, до тех пор, пока не стемнело. Погони не было. То ли не хватились еще пропавшего разъезда татары, то ли нашли их лесную стоянку, но не стали преследовать, верно оценив возможные потери от столкновения со многочисленными русичами. В любом случае татарам было ясно: на Пронск этот отряд не пошел, покинув переделы Рязанского княжества, а значит, и не мешал им начинать осаду.
Судя по всему, татары проникли на Русь не дальше центральных земель Рязанского княжества, где уже полыхали сражения. А если и заехал в пределы черниговские какой-нибудь отряд разведчиков, то большой помехи войску Коловрата из полутора тысяч ратников он сейчас не представлял и остановить его не мог. Все силы Батыя пока были сосредоточены вокруг самой Рязани и более мелких городов, давая остальным княжествам Руси короткую передышку. Время подготовиться к нашествию, в которое, надо сказать, даже сейчас многие еще не верили, пока беда не коснулась их самих.
К ночи рязанцы уже были глубоко в землях княжества Черниговского, миновав Дедославль, и заночевали на берегу Оки, став лагерем не доходя Домагоща. Отсюда и до Козельска, где у Лады жили родственники, было уже рукой подать. Чтобы не пугать местных жителей, озабоченных внезапным появлением большого отряда неизвестных воинов, послали в Домагощ гонцов: назваться и предупредить о своих добрых намерениях, а заодно пополнить запасы провизии.
Лагерь был обустроен, шатры расставлены, дозоры на месте. «Можно и отдохнуть маленько перед марш-броском», – подумал Евпатий, с каким-то тайным удовольствием смакуя это давно забытое слово из прошлой жизни, в которой он успел побывать старшим лейтенантом советского спецназа в жарком Афганистане. И звали его тогда Кондрат Зарубин. Но здесь и сейчас была зима. А впереди еще несколько дней бешеной скачки, днем и ночью, по заметенным снегом полям и дорогам, а кое-где и по замерзшей грязи. Ибо, чем ближе к Чернигову, тем зима становилась мягче. Терять время было нельзя. В этом они с Ингварем сошлись, решив дать отдых людям и коням сегодня, а потом уже скакать до изнеможения.
Тем же вечером к костру, за которым грелся воевода в ожидании закопченного зайца, подсел Ратиша. Сняв вертел с огня и разорвав надвое упитанную тушку, воевода протянул кусок мяса своему верному помощнику.
– Угощайся, чем бог послал. Жирный косой попался.
– Благодарствую, – ответил ратник, усаживаясь рядом на бревно и озираясь по сторонам, чем уверил воеводу в том, что разговор будет не для посторонних ушей.
– Ну, сказывай, зачем пришел? – подтолкнул Коловат в бок верного Ратишу, – ведь не просто со мной перекусить. Разумею я – дело есть?
– Прав ты, Евпатий Львович, – кивнул Ратиша, – есть дело.
