одернула юбку. – И нечего рассматривать мои ноги. Это неприлично.
– А задирать юбку до выше головы прилично? – хмыкнул Максим Андреевич.
– Думаешь, я тебя соблазняю? Не дождешься! Просто у кого-то слишком высокая машина.
– Нет, это у кого-то слишком короткая юбка, – парировал Литвинов.
Кстати, вчера машина была другая. Как раз слишком низкая. Спортивная. Я еще удивилась, что теперь такие есть в такси. Уж слишком роскошно.
– Мне за город ехать. Приходится внедорожник брать, – Максим Андреевич словно прочитал мои мысли.
– У тебя на каждый случай по машине? – удивилась я.
– Не на каждый, – скромно ответил Литвинов. – Этот красавец для поездки на природу, одна для деловых встреч, вчерашняя для понтов.
– Ты на редкость скромен, – иронично заметила я.
– Ты спросила, я ответил, – пожал плечами Максим Андреевич.
– Это был праздный вопрос.
– Это я тоже понял, – он снова глянул на часы. – Куда везти?
– Тут недалеко, – я назвала адрес.
Двигатель заурчал как сытый кот. Машина плавно тронулась с места.
– Записывай номер моего мобильника, – приказал Литвинов и начал диктовать.
Я повиновалась.
– Теперь позвони мне.
Раздалась приятная мелодия. Литвинов скосил глаза на экран айфона и сбросил вызов.
– Как освобожусь, наберу тебя. Встретимся и поговорим.
– Зачетку отдай, – попросила я.
– Пусть пока у меня побудет, – коварно усмехнулся Максим Андреевич. – Ты, судя по всему, баба шальная, можешь передумать. Прости, не баба, женщина, – поправился он. – Так что для подстраховки пока оставлю зачетку у себя.
Мне уже было все равно. Предложение Литвинова озадачило и заинтриговало. Зачем ему нужна невеста? Видимо, чтобы позлить бывшую подругу.
Чем мне это грозит? Да ничем. Не будет он ко мне приставать, это уже понятно. Страдает, бедняга, по изменнице. Я еще в клубе заметила – взгляд у него задумчивый и отрешенный. И никого он там не клеил. Сидел весь вечер за столиком и смотрел в пустоту.
Мне даже жалко Литвинова стало. Хотя, говорят, жалость унижает. И вообще жалеть мужика последнее дело. Но сочувствие душевные страдания Максима Андреевича у меня вызвали. Тем более что я сама в таком же положении.
Неимоверно мерзко на душе, когда тебя предают те, кому верил как себе. И кого любил. Впрочем, не знаю как у Литвинова, а у меня была только иллюзия любви. Влюбленность, может быть. Когда любят по-настоящему, наверное, прощают все, даже предательство. Хотя нет, любовь любовью, а предательство прощать нельзя.
– О чем задумалась? – приятный баритон вернул меня к действительности.
– О жизни вообще, и о себе в частности, – призналась я.
– Сейчас тебе думать вредно. Отоспись, отдохни, и со свежей головой приходи на встречу. А то опять будешь пороть всякую чушь.
– И
