свободными и беззаботными еще ДО конца света, но лучше поздно, чем никогда.
Естественно, нам приходилось хоронить и раньше. Раз в две-три недели кого-нибудь обязательно зачисляют в большой университет на небесах. Обычно мы стараемся поскорей об этом забыть. У нас тут не принято думать о будущем. Зато принято стирать из памяти прошлое.
Но Вашинг был не таким, как другие. Без него мы превратимся просто в шайку жалких неудачников. Погибнем. И потому все сидят у фонтана, травят друг другу байки о Вашингтоне, причитают: «Просто не верится». В воздухе вроде как повисает отчаяние. Кое-кто даже начинает поговаривать об уходе в одиночку на вольные хлеба. Вашингу такое не понравилось бы. Вашинг это пресек бы.
Джефферсон улавливает общее настроение. Он залазит на бордюр фонтана и требует тишины.
Джефферсон
Все смотрят на меня. Я «донашиваю» авторитет Вашинга – пока остальные не поняли, что роль брата мне не по плечу.
– Послушайте, – начинаю. – Наверняка каждый сейчас гадает, что будет дальше. Может, вам даже страшно. Знаете, мне тоже страшно.
Чудесно, все слушают. И что теперь? Ораторствовать я не привык. Ладно, попробую представить, будто рассказываю им сказку. А сказки ребята любят.
– Вашинг относился к вам так же, как и ко мне. Вы были его семьей.
Вот дерьмо, не реви!
– Перед смертью он просил вам передать, чтобы мы обязательно оставались вместе. Чтобы изо всех сил помогали друг другу. Он гордился тем, что мы сумели сплотиться и наладить жизнь в этом… этом хаосе и мраке. Просил сказать, чтобы мы любили друг друга и стояли друг за друга горой. – Больше в голову ничего умного не приходит, и я заканчиваю: – Так-то вот.
Спрыгиваю с фонтана. В этот самый миг кто-то выкрикивает:
– Джефферсона в генералиссимусы!
Именно так решил обозвать свою должность Вашинг, когда за него проголосовали. Брата это забавляло.
Народ аплодирует; народ подхватывает клич. Возгласы всеобщего одобрения. Мое избрание поддерживается одним человеком, вторым, третьим – и далее по списку. Безоговорочно. Внушительная победа младшего брата. Право помазанника Божьего нынче опять в моде.
Совсем не этого я добивался. Указывать другим, что делать, – не мое. Командовать я не мечтаю. Я лишь хотел подбодрить ребят, может, заставить их хорошенько подумать, прежде чем они уйдут из клана. Моя речь была совсем не политической, нет. Затем приходит озарение: когда нас всего раз-два и обчелся, разница между обычной речью и речью политической исчезает.
Понимаете, если все население толчется на прямоугольнике размером пятьсот на тысячу шагов, избежать прямой демократии вряд ли удастся.
Голосовать-то нам особенно не о чем. Все важные вопросы можно решить путем договоренностей. Охрана ворот. Добыча еды. Рытье ям для туалетов.
Вашинг объясняет такой подход – объяснял
