улицы за гостиницей, где нет ни солдат, ни баррикад.
– Мы с тобой переедем в Рим, – произносит девушка по-итальянски. – Нам там будет хорошо.
Мальчик слушает ее внимательно, словно понимает, что ему говорят. Смысл слов неважен; для него гораздо важнее то, что он видит.
– Купишь мне белые чулки и шляпку с шифоновой вуалью, – продолжает цыганка.
На баррикадах боль исчезла. Перемены свершились. Возгласы с крыш предупреждают о приближении солдат. Жалеть больше не о чем. Баррикады возведены между защитниками и насилием над их жизнью. Жалеть не о чем, потому что надвигается воплощение прошлого. За баррикадами – будущее.
Правящему меньшинству необходимо внушить эксплуатируемым ощущение непрерывности настоящего, притупив и по возможности уничтожив восприятие времени. В этом заключается секрет любых методов лишения свободы. Баррикады разрывают настоящее.
Цыганка ведет мальчика к крыльцу дома близ баррикады.
– Давай здесь подождем, – говорит она, словно заботливая жена, предлагающая престарелому супругу укрыться от проливного ливня.
Войска приближаются. Исчезает всякая надежда на то, что они не пойдут в атаку. У баррикады стоит на коленях седой старик, упираясь в подвальную решетку. В руке у него старинный пистолет: одна пуля в стволе, вторая – в кармане. Мужчины и женщины помоложе выворачивают булыжники из мостовой, складывают их горками, вооружаются дубинками и палками.
Все разговоры смолкают. Издалека доносятся звуки молота, но их заглушает топот сапог – мерный, как тиканье часов. Мальчика успокаивает звучащее в нем обещание бесконечности и угнетает невозмутимый отсчет проходящего времени.
– La Rivoluzione o la morte! Революция или смерть! – восклицает седовласый старик, нарушая тишину. – И пойте, пойте! Пусть слышат.
Будто по команде, цыганка выходит на крыльцо, как на сцену, и запевает Canto dei Malfattori, песню злоумышленников.
Ai gridi ed ai lamenti di noi plebe tradita, La
Folli non siam ne tristi ne bruti ne birbanti Ma
lega dei potenti si scosse impaurita E
siam degli anarchisti pel bene militanti; Al
prenci e magistrati gridaron coi Signori Che
giusto, al ver mirando strugger cerchiam gli errori, Per
siam degli arrabiati, e rudi malfattori
cio ci han messo la bando col dirci malfattori!
Deh fa presto a sorgere o sol dell’avvenire
vivere vogliam liberi non vogliam piu servire[8].
Голос девушки трудно не идеализировать. Поначалу он кажется таким же худосочным, как ее руки, но потом наливается грубой силой. Защитники баррикады не сразу подхватывают песню, наслаждаются голосом цыганки, который мягко обволакивает улицу.
Сухо звучит первый залп.
Залп упрощает все. Оцепенение исчезает. Задача защитников становится ясна. Люди швыряют булыжники в солдат. Где-то хлопает ставень, офицер стреляет по окну из револьвера. Между солдатами и баррикадой лежат семь камней – недолет.
За баррикадой женщины на четвереньках ползают
От криков и проклятий Трясутся богатеи, А мы зовем собратьев Вперед, на бой, смелее! Нас власти кличут сбродом, Зовут бутовщиками, А мы хотим свободы, Пусть даже с кулаками. И в деле доброй воли Мы своего добьмся, Врагом роклятых свергнем, От гнета их спасаемся. Скоро над нами солнце свободы взойдет! Мы вольные люди, бунтовщики, вперед!
