.
1. Каков структурно-функциональный состав идеи, и каким образом он формируется?
2. За счет чего образуется смысл идеи и что он собой представляет?
3. Как и для чего раскрывается этот смысл, и что обнаруживается в результате этого раскрытия?
4. Что является побудительным мотивом генерирования новых идей человеком?
5. Как «работает» идея в общем процессе совместного бытия человека с тем социумом, в котором он обретается?
6. Какова методология возникновения новизны, и в каких видах эта новизна проявляется?
7. В чем заключена универсальность идеи?
И все это случилось с метафизикой – именно, случилось! – несмотря на то, что Платоном 2,4 тысячелетия назад были достаточно ярко – и достаточно эмоционально – обозначены многие феноменальные проявления ее (идеи) возникновения в уме человека. А это:
– и внезапность явления смысла идеи в наше сознание,
– и мимолетность пребывания в сознании этого, еще не оформленного смысла,
– и интеллектуальное удовольствие от понимания смысла идеи,
– и удивление от спонтанности и новизны внове явленного смысла,
– и светоносный характер возникновения последнего,
– и впечатление припоминания того, что, якобы, уже было ранее в нашем уме,
– и уверенность в надежности, единственности и истинности смысла идеи,
– и одержимость божественным вдохновением, как условие творческого процесса.
И для того чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться хотя бы с некоторыми фрагментами произведений Платона (1). (Правда, не надо забывать, что созерцание идеи часто описывается Платоном, как явление прекрасного или как припоминание якобы ранее уже виденной человеческой душой красоты в занебесном царстве).
Наша задача заключается в том, чтобы попытаться ответить на выше поставленные вопросы. Причем, ответить на вполне внятном уровне, на том уровне, который бы не допускал многозначность толкования используемых нами терминов и понятий. Это позволит нам:
– не только обрисовать структурно-функциональный состав идеи,
– не только понять, как «работает» сама идея в «лице» ее смысла,
– и не только обозначить методологию возникновения идеи, раскрытия ее смысла и дальнейшего ее влияния на ту действительность, которую мы бы хотели изменить, усовершенствовать, познать,
но и найти то достойное «место» идеи, – в общем ходе цивилизационного становления человека и общества – которого она, действительно, заслуживает, в ходе развития метафизики.
Потому что дело дошло до того, что сплошь и рядом мы употребляем термин «идея» и необдуманно, и невпопад, и так часто (как будто мы лузгаем семечки), что это понятие настолько «затерлось» в нашем сознании, что мы уже не способны увидеть в нем саму суть того, что оно собой представляет. Так, например, под идеей нами часто имеется в виду то ли понятие чего-либо, то ли уловленная нами на логическом уровне причинно-следственная взаимосвязь известных нам объектов или явлений, то ли просто нечто нам еще не известное, но уже известное всем остальным и т. д. То есть, оперируя понятием идея, мы не выходим за границы известного знания.
А ведь смысл возникновения любой идеи только в том и заключается, чтобы «вынудить» явление на свет новизны какого-либо вида, и тем самым проявить какую-либо Истину, ранее бывшую сокрытой. (И недаром Хайдеггер так упорно настаивал на древнегреческом понимании термина «истины» как несокрытости (алетейи), то есть того, что вышло из сокрытости (леты) в не-сокрытость (а-летейю)). И то, что мы назвали идеей, – будучи представленной в своем раскрытом виде, в виде мысли, – является ничем иным как самой Истиной. Разве не Истинами являются формулы Ньютона, Ома, Эйнштейна, таблица Менделеева, устоявшиеся моральные принципы, произведения литературы и искусства, понятия естественного отбора (Дарвин), бессознательного (Фрейд, Юнг), наследственности свойств любого живого организма (Мендель) и т. д.? Все это Истины, и тем родником, из которого они истекли, являются идеи, однажды спонтанно возникшие в интеллекте человека, продуктивно мыслящего. То есть мыслящего одинаково эффективно как посредством логики (рационально), так и посредством инсайтов, озарений, интуиций (иррационально).
Исходя из вышеизложенного, задача настоящей Статьи, конечно же, не в том, чтобы представить, хотя бы в некоторой степени, философию научного творчества, как это сделано в замечательной книге И. Лапшина «Философия изобретения и изобретение в философии. Введение в историю философии» (2), и не в том, чтобы, хотя бы в общих чертах, описать саму суть творческого мышления, как это представлено в фундаментальной монографии А. С. Кармина «Интуиция: Философские концепции и
