что он, пожалуй, и в самом деле сильно нездоров.
– Ох, доченька, – улыбнулся Михаил Еремеевич. – Ты сегодня такая хорошенькая, что хоть сейчас портрет рисуй.
Она сделала над собой усилие и улыбнулась со всем очарованием, на какое была способна.
– Папа, я хочу поговорить с тобой.
– Хорошо, хорошо. Ну, выкладывай, что случилось? Надеюсь, не лошадь купить хочешь для этих своих конных прогулок? Лошади нам, конечно, не хватает… – притворно тяжело вздохнул он.
Видимо, Михаил Еремеевич вспомнил, как пару лет назад Маша упрашивала его купить кобылу Пантеру арабских кровей, которую продавала за три тысячи ассигнациями семья её соученицы по гимназии Лиды Роговой.
– Нет, папа, что ты…
Она потупила глаза под пристальным взглядом отца.
– Я хотела поговорить с тобой о… о моем замужестве. И об остальном.
– Ах, вот оно что! – как-то натянуто улыбнулся отец. – Я давно подозревал, что у тебя не только этот… лаун-теннис и театр на уме.
– Батюшка, мы с… с господином Дмитрием Ивановичем Одинцовым решили пожениться, если ты благословишь нас, – сказала Маша, будто прыгая в ледяную воду. – Мы снимем квартиру… недорогую… мы уже все решили. Вот увидишь, Дмитрий сможет содержать меня. Он будет много работать, ведь он сам зарабатывает, и…
Она тараторила и не могла остановиться. Потом запнулась на полуслове, по лицу отца поняв, что услышанное его совсем не обрадовало.
– Что я могу сказать, доченька… – процедил купец первой гильдии Воронов. – То и скажу, что лучше б ты выезд с рысаками попросила… Ты знаешь, этот твой Дмитрий сразу не понравился мне, еще когда я увидел его на свадьбе Милены. Скажу так: если бы у него был миллион, он тебе бы подошел. Ибо сам по себе он ни на что не годен. И потом, не зря говорят: красивый муж – чужой муж!
– Батюшка! – возмутилась Мария.
– Что «батюшка»? – посуровел Воронов. – Я хочу видеть рядом с тобой надежного, состоятельного человека, который умеет работать, а не самодовольного щеголя, который пустит по ветру твое состояние…
Отец говорил солидно и обстоятельно, как будто обсуждал важную сделку. Для него её – дочери, родной кровиночки – брак и был сделкой!
– Но Дмитрию совсем не нужны мои деньги! – слабо запротестовала она.
– Э-э, – махнул рукой отец, и в голосе его зазвучало застарелое презрение. – Слыхали мы эту песню! Только вот и другое нам ведомо: «Был бы сват насквозь свят, кабы душа не просила барыша». Или еще говорят: «И святой барыша ради молится». Жизнь есть жизнь, и раз ты этого не понимаешь, то уж позволь батюшке с такими вещами разбираться!
Тон, каким говорил отец, не оставлял ни малейшей надежды на то, что его можно переубедить.
– Мария,
