смотрела то на свою сумку, то на Корнелия, словно проверяя, насколько они достойны друг друга.
– Что нет? – не понял связной света.
– Со мной ты не пойдешь!
– Почему?
– Без тебя я выберусь скорее!
Как ни печально Корнелию было в этом сознаваться, он ощутил, что так и есть.
– Ты полезешь здесь! – решительно продолжала Варвара. – Скоро будет проход в бетонную такую будку. Они обычно торчат где-нибудь у шоссе посреди газона. Вентиляция шахт. Двери там нехилые, их не откроешь, но можно попытаться сковырнуть решетку. Я дам тебе гвоздодер. Он у меня лучше любого лома. Если с гвоздодером не получится, начинай тупо орать жалобным голосом! Рано или поздно тебя освободят, но уже с неприятностями.
Корнелий машинально взял гвоздодер и стал заправлять его под ремень.
– Это еще не все! Не вертись!
Луч фонаря съехал влево. Корнелий ощутил, как на плечо ему повесили сумку. Ту самую, за попытку прикоснуться к которой ему не так давно едва не отсекли кисть. Она оказалась неожиданно тяжелой.
– Если ты уж увязался, сохрани это! Только попробуй где-нибудь бросить или потерять – я заставлю тебя слопать твои очки! Натурально слопать, со стеклами! – без тени юмора предупредила Варвара.
Корнелий благоразумно предпочел не акцентироваться на гастрономических подробностях.
– А что в сумке?
– Неважно. Главное: пока она у тебя, мне они ничего не сделают. Ну я, во всяком случае, так думаю.
– А как я тебе это верну?
– Я сама тебя найду! Скажи только где.
Корнелий продиктовал адрес квартиры Эссиорха. Варвара повторила.
– Если придешь и откроет такой здоровенный в кожаной куртке – это мой слабоумный старший брат. Будет глупо улыбаться и интересоваться насчет телефончиков – можешь ему сразу врезать. Он по-хорошему все равно не понимает, – сказал он.
Варвара рассеянно кивнула. Она запоминала адрес. Убедившись, что память держит его цепко, она подтолкнула Корнелия к скобам и опустила луч фонаря в самую землю, чтобы он не был заметен издали. Секунду спустя она и черный пес исчезли во мраке. Корнелий услышал, как звякнула лестница и всё стихло.
Он остался в кромешной темноте. Неосторожно шагнул, стукнулся лбом и панически стал ощупывать стены. Корнелию чудилось, что он погружен в банку с маслянистой черной краской. Хоть бы искра где-нибудь брезжила! Ничего и нигде.
Это была не та условная, нервозно-уточенная темнота, которая бывает ночью в комнате – с серыми неясными тенями, шорохами и кружевными призраками тюлевых штор. Тут царил иной мрак – глухой, равнодушный и пожирающий мрак Верхнего Подземья. Лишь капли воды с равномерными интервалами разбивались о бетон.
Даже представить было жутко, что испытывает диггер-одиночка, случайно разбивший фонарь или оставшийся без запасных батарей. Вот он стоит и понимает, что за ним сюда никто не придет, а вокруг километры каменного лабиринта, ям и трещин.
Вспомнив о флейте, Корнелий достал ее и поднес
