бы в щепки. На каминной полке, в открытом кожаном футляре, лежала пара револьверов. В наши дни политикам иногда действительно приходится опасаться за свою жизнь. Возможно, мистер Лессинхэм, осознавая, что постоянно находится под угрозой, носил оружие с собой для необходимой обороны. Это были хорошие револьверы, большие и довольно тяжелые, такими, насколько мне известно, вооружена полиция. Они не только оказались заряжены: в футляре я обнаружил запас патронов, достаточный для полной перезарядки.
Я держал револьверы в руках, обдумывая (если в моем положении это вообще было уместным), можно ли их использовать, чтобы получить доступ к содержимому ящичка, когда вдруг услышал, что снаружи движется экипаж. Моя голова гудела, словно кто-то пытался объяснить мне, что делать с оружием, я же был принужден напрячь все нервы, стараясь понять, что говорит невидимый наставник. Тем временем звук колес быстро приближался; я думал, что карета проедет мимо, но она остановилась – напротив дома. Моя душа ушла в пятки. В припадке безумного страха, в течение одного преисполненного паники мгновения, я, пытаясь скрыться от нависшей опасности, чуть не сбросил с себя оковы, удерживающие мое тело. Но чары были сильнее меня – я словно прирос к полу.
В замок входной двери вставили ключ и повернули его, дверь распахнулась, кто-то решительной походкой вошел внутрь. Если бы я мог, я бы не стоял столбом, а сразу сбежал, куда угодно, как-нибудь; но в тот миг меня не спрашивали, хочу я уйти или остаться. Меня охватил панический ужас, но внешне я был совершенно спокоен, стоял и вертел в руках револьверы, задаваясь вопросом, что мне с ними все-таки делать. Решение пришло ко мне, как вспышка: мне надо выстрелить в замок ящичка, и он откроется.
Плана безумнее этого было, наверное, не придумать. Слуги не проснулись, пока я совершал предыдущие действия, но вряд ли их не разбудит выстрел из револьвера в комнате под ними, и даже не стоит упоминать того, кто только что вошел в особняк и теперь поднимался по лестнице. Я молча и понапрасну сопротивлялся осуществлению безрассудной затеи, ведущей к неминуемому провалу. Моим уделом было лишь повиновение. Держа по револьверу в каждой руке, я двинулся к бюро без колебаний, точно у меня не было и мысли о том, что я готов умереть, лишь бы избежать грядущей развязки, но это оказалось последним проблеском здравого смысла. Я прижал дуло одного из револьверов к замочной скважине ящичка, к которому мой невидимый проводник ранее направил меня, и спустил курок. Замок раскололся, содержимое ящичка теперь было в моем распоряжении. Я схватил письма, перевязанные розовой лентой. За моей спиной, почти сразу после выстрела, раздался какой-то шум, я вздрогнул и оглянулся.
Дверь комнаты была распахнута, и на пороге, сжимая дверную ручку, стоял мистер Лессинхэм.
Глава 7. Великий Пол Лессинхэм
Он был во фраке. В левой руке держал небольшую папку. Если мое присутствие и изумило его, а не изумить оно не могло, то он не выдал ни малейшего признака удивления.
