остроумие») и делающее попытку тем же манером проехаться по репутации обвиняющего[72]. В частности, они требовали, чтобы было «утверждено достоинство Ронелл, по праву заслуженное ее международным статусом и репутацией». Из этого следует, видимо, что обвинения в насилии действительно всегда должны приниматься всерьез, если только жертвой насилия не является мужчина, а обвиняемой – преподавательница феминистской литературной теории. Во всех делах такие противоречия просто должны быть преодолены.
Ради контраста: каждый, кто стоял на пути такого развития событий, был разбит с поразительной энергией. Оружием (обвинения в расизме, сексизме, гомофобии и, наконец, трансфобии) было слишком легко завладеть, а наказания за несправедливое, необоснованное и даже легкомысленное его использование не было. Критики этой новой ортодоксии, включая ученых, обвинялись в том, что ими двигали самые примитивные мотивы. Как писал Стивен Пинкер в 2002 году, «многие писатели страстно хотят дискредитировать любое предположение о врожденном устройстве человека, что выкидывают логику и цивилизованность в окно… Анализ идей теперь часто заменяется политической клеветой и личными выпадами… Отрицание человеческой природы распространилось за пределы академического сообщества и привело к разрыву между интеллектуальной жизнью и здравым смыслом»[73].
Конечно, это так. Поскольку целью большого количества академических кругов перестали быть исследования, обнаружение и распространение истины. Целью стало создание, взращивание и пропаганда конкретного – и любопытного – вида политической деятельности. Целью стало не знание, а активизм.
Этот факт скрывается несколькими способами. В первую очередь путем притворства, будто эти академические политические заявления есть не что иное, как наука. Десятилетиями, в течение которых социальные науки разрабатывали основы интерсекциональности, они постоянно преподносили свои заявления так, будто слово «социальный» в их названии не было, зато слово «наука» было истинным. Опять же, здесь они следовали путем, который отсылает к Марксу через Николая Бухарина, Георгия Плеханова и II интернационал. Во всех этих случаях утверждения преподносились как научные, в то время как они представляли собой не столько даже политику, сколько магию. Это было притворство, маскирующееся под науку.
Другой любопытной особенностью интерсекционального движения является маскировка, которую оно использует. Не считая самой популярной работы Макbнтош, одной особенностью, которой обладают и которую разделяют все распространители идеологии социальной справедливости и интерсекциональности, является то, что их работы совершенно нечитабельны. Их письмо обладает умышленно запутанным стилем, используемым тогда, когда автору нечего сказать или когда ему нужно скрыть тот факт, что то, что он пишет, не является правдой. Вот одно предложение из книги Джудит Батлер во всей
‘What happens to #MeToo when a feminist is the accused?’,
Steven Pinker,
