сломаться люди? Может, и её Лёва как-то обидел?
Мишка никогда не понимал, зачем человеческие дети плачут, а взрослые в телевизоре постоянно пьют воду, когда расстроены. Но в ту минуту, когда на место его глаза мама его хозяина поместила что-то смутно знакомое – старую кожаную повязку, как у пирата, – он, наверное, приблизился к пониманию. В том месте, где его голова крепилась к заметно «похудевшему» туловищу, мишка ощутил какое-то болезненное давление. У него больше не будет глаза. Его не пытались починить – нет, из него, изуродованного во время жестокой игры, сделали пирата.
– Теперь будем звать тебя Джек, – снова грустно улыбаясь, сказала мама Лёвы, глядя прямо в глаза – глаз, – мишке. – Думаю, Лёва будет рад тебя видеть.
Что ж, впервые за столько лет у него появилось имя.
Но обратно к Лёве он вовсе не хотел.
Впрочем, его никто и не спрашивал. А даже если бы спросили, мишка не смог бы ответить – так что вечером, когда в чистую, вымытую, блестящую квартиру вернулись голоса взрослых, мама его хозяина вновь взяла его на руки. Прошла по коридору, приблизилась к двери в комнату Лёвы. Почему-то замедлила шаг. Зачем-то сглотнула, хотя ничего не ела. Может, жевала жвачку?
Наконец, мягко коснулась ручки двери, совсем тихо открыла её.
– Привет, – голос у неё был, несмотря ни на что, радостный. Странно.
– Привет, мамуль, – второй голос прозвучал сначала незнакомо. – Ещё таблетки? – лишь по тревожной интонации в конце мишке удалось узнать его. Этот голос когда-то артистично отдавал приказы бомбить только что построенный город. Этот голос переживал за него, когда к его шёрстке что-то прилипало.
– Нет, малыш, не волнуйся. Таблеток сегодня больше пить не надо, – мама Лёвы сделала несколько шагов вперёд, спрятав мишку за спиной. – Просто тут к тебе кое-кто пришёл.
– Пришёл? – голос зазвучал радостнее. – Кто?
Мишку выставили вперёд. Он впервые за долгое время встретился лицом к лицу со своим хозяином.
Что ж, Джек достаточно часто ездил с Лёвой на работу к его маме, чтобы понять, что его хозяин был болен. Прямо возле кровати у него стояли большие белые палки с какими-то пакетами наверху. Сейчас они просто стояли, но, наверное, их должны были как-то подсоединять к рукам его хозяина. Обычно эти штуки были в больнице, они с Лёвой когда-то и сами играли в капельницы – точно, так назывались эти палки с пакетами и трубочками. Мишка осторожно взглянул на маму Лёвы – видимо, поэтому она была так печальна. Видимо, поэтому в доме стало меньше детских голосов и больше взрослых – наверное, к ним приходили врачи.
– Помнишь его? – несмотря на печаль в глазах мамы, она улыбалась. Лёва растерянно моргнул, но вслед за мамой на его бледном лице стала расцветать неуверенная улыбка – гораздо более слабая, чем у неё. – Это Джек. Он по тебе соскучился, а ты по нему?
– Джек, –
