эдинбургского кальвинизма: достаточно вспомнить знаменитого Джеймса Боссуэла, автора «Жизни Сэмюэля Джонсона», который будучи воспитан в строгих нравах, бежал в Лондон, где кутил, влезал в авантюры, потом путешествовал и всю последующую жизнь показывал свое презрение к послушанию и благочинию. Такое поведение тогда называли «либертинаж» – творческая самореализация, основанная на презрении к религии и нравственным устоям, но в Бёрнсе не было ни тени либертинажа, он умел быть послушным, внимательно выслушивал любого собеседника, добросовестно выполнял поручения везде, где бы ни работал (а он был деловым человеком, инспектором по акцизам), и успевал все в срок, даже если играл и веселился всю ночь.
Вера для Мёрдока – это практическое убеждение, а не долг: человек, выполняющий все заповеди, убеждается в их разумности и благодатности. Понимая, что моральный долг становится невыполним, если просто суетливо браться за выполнение всех обязанностей сразу по велению рассудка, невозможно сделать все и сразу, христианин ценит слезы покаяния и развивает в себе ту чувственность, которая и позволяет почувствовать смысл каждой заповеди. Тем самым, Мёрдок внушил семье Бёрнсов то самое задушевное христианство, без которого не понять поэзию Роберта Бёрнса: когда наш поэт говорил, что временное заблуждение или чрезмерное увлечение может вполне быть угодно небесам, он не бунтовал против строгости заповедей, а погружался в область добрых чувств, со временем исправляющих пороки.
Бёрнс имел множество увлечений, был не против азартных игр или алкоголя, но не губил себя, как Фергюссон, а всегда останавливался вовремя. В молодости он был неумерен в любви (молва приписывала ему по меньшей мере трех незаконных отпрысков), но тоже одумался и в 1787 г., обосновавшись окончательно в Эдинбурге, женился на Джин Армор, родившей ему пятерых детей, – родила она двенадцать детей, но семеро умерло во младенчестве. Пятый ребенок Бёрнса, сын Максвелл, родился 25 июля 1796 г., как раз когда гроб с поэтом опускали в могилу. Он умел ценить свободу, но любил и семейное счастье. Жизнь в Эдинбурге открыла для поэта новые возможности: он сразу же вступил в главную масонскую ложу Шотландии, издал уже большое собрание своих стихотворений (вторым, расширенным изданием вышедшее в 1793 году), но главное, сделался первым профессиональным шотландским фольклористом. Подружившись с гравировальщиком нот Джеймсом Джонсоном, имевшим в Эдинбурге собственный музыкальный магазин, он стал издавать под его редакцией и в его доме «Шотландский музыкальный музей», шесть выпусков нотных записей шотландских народных песен. Это издание получило большое распространение среди композиторов всей Европы, оно стояло на видном месте у Гайдна и Бетховена, его знал Гёте, который восхваляя «песни» Роберта Бёрнса, вспоминал явно не только собственные стихи поэта, но и популярные музыкальные пьесы из «Музея», которые тогда исполняли везде. Как говорил Гёте в разговоре с Эккерманом: «Возьмем Бёрнса. Не потому
