ну почему ты молчишь?
– Я же сказал – вполне!
– И всё? Правда ведь хорошенькая?
– Да чего уж там, просто красавица. Я завидую!
– Дурак, – как на неудачную шутку огрызнулась Лена, хотя Ольховский и сказал чистую правду.
– Димусик с ней такой взрослый, да? – Жена хотела живых обсуждений и не знала, с чего начать.
– Он будет еще взрослей, если ты перестанешь называть его Димусиком.
– Он мой сын! Слушай, Ольховский… – Она вздохнула и замолчала.
– Ну? – подбодрил он Лену.
– Ну, слушай, – начала Лена вкрадчиво. – Как ты думаешь, у них уже было?
Она склонила голову и по-птичьи, внимательно посмотрела на мужа.
– Лена… – Ольховский засмеялся и задумался. Ему и в голову бы не пришло, что этот разговор может быть ему неприятен.
– Я не знаю, – честно ответил он. Одна за одной в мозгу генерировались какие-то жуткие параллели. Он всегда любил своих друзей, но тяжело переживал, если их жены были привлекательными: тогда гнусную работу начинала фантазия. Ничего поделать с ней Ольховский не мог. Вот и сейчас с ним происходило что-то подобное, то, о чем он не мог поведать даже Лене.
Она, в свою очередь, тоже молчала, хотя лицо ее выражало напряженную работу мыслей.
– Лена, ну какая разница?
– Разница? Да я думаю, как ему лишний раз напомнить… – Она даже не знала, как произнести очевидные вещи применительно к Димке.
– О чем напомнить?
– О презервативах, – выпалила она и как будто покраснела.
– Я как-то не думал… – Будь у него в семье другие порядки, он в шутливой, осторожной форме намекнул бы сыну на эту важную мелочь, пусть даже для очистки совести. Но секс в семье – не предмет разговора. Предмет молчания! И как-то получилось, что Ольховский все это упустил.
– Конечно, чего тебе думать? – вспылила Лена. – Ты не думаешь, потому что это не твое дело, а он не думает, потому что вообще об этом не думает.
– Может, он думает?
– А ты? Ты?
Разговор зашел в тупик. В таких тупиках ловчее разворачивалась Лена, и Сергею достаточно было просто подождать.
– А у тебя есть? – осторожно начала она.
– Откуда? – Ольховский даже развел руками. Сам по себе вопрос был очень странным: как будто Лена может быть не в курсе таких обстоятельств. Они много лет не пользовались этими вещицами.
– Может, тебе сходить?
– С ума сошла?
– А чего такого? – смутилась она своему предложению.
– Да ничего… Как я потом их ему отдам? Дима, я сбегал для вас в аптеку?
– Так и отдашь.
– Раньше надо было.
Он понимал, что виноват. Так или иначе, но это было его дело, с которым справиться он не смог, условности оказались сильнее. Можно было рассчитывать
