стеклянной конторке было прохладно, Андрей Томилин принялся распаковывать компьютеры, остальные переоделись и направились на стенды. Лиза тоже спустилась вниз. Послышался звук мотоцикла на вираже, потом все замерло, и в цех влетел надушенный и наглаженный младший лейтенант в белой форме. Звали его Вивек Гулати. Его обязанностью было надзирать за работой на участке и все докладывать самому главному начальнику. Красавчик Гулати в технике был не силен. Обычно, слушая очередной отчет Томилина о ходе работ, он нахохливался как важная птица, а когда дело доходило до конкретных заданий местным токарям, хлопал длинными ресницами; все разновидности винтов заклепок, гаек и прокладок он называл одним словом «винт». Однажды Лиза позволила себе уточнить, что именно имеется в виду, но он дал ей понять, что те, кому это надо, знают «что именно». Как офицер и хозяин положения, Гулати всегда был на высоте; все требования он записывал в блокнот, наверняка в искаженном виде, и рекомендовал решать текущие вопросы через ординарца, то есть Суреша. В первый же день он привел двух помощников – низкорослых темнокожих парнишек, которые шушукались в стороне от стенда, делая вид, что они тут просто зрители.
Цех был мрачноватым и пыльным, как и все производства, на которых Лизе приходилось работать в родном городе. Но что радовало, так это раздвижные ворота около стенда, которые разрывали однообразную серость, открывая доступ в сад с фонтанчиком, деревьями и кокосовыми пальмами. В садике несколько женщин в сари высаживали рассаду – трехлистные стебельки. На ощупь эти маленькие растения оказались жесткими как пластик.
– Это трава, – объяснил ей Гриша, – когда она примется, по ней можно будет ходить.
В разговор вмешался ординарец Суреш.
– Ты что, газонов не видела?
– Таких не видела, – ответила ему Лиза.
Что толку объяснять, что в ее стране трава другая, да и в разговоре с Сурешем слово было не вставить. Он тараторил без умолку, тренируя свой английский и полагая, что большое число общих знакомых на кораблях автоматически делает их с Лизой закадычными друзьями. Рассказывал о своей службе, расспрашивал обо всем на свете и даже повертел в руках Лизин телефон.
– У тебя есть Йо-Йо Сингх? – спросил он.
– Что? – не поняла Лиза.
– А Имран Кхан?
– Что-то слышала, это актер из Болливуда, – сказала она наугад.
Оба оказались модными певцами, и стоило ей на миг оставить свой смартфон без присмотра, как Суреш умудрился закачать, без спросу, свои любимые песни из болливудских фильмов. За что и получил взбучку от Лизы.
Для старшего матроса этот невысокий парнишка с крепким сложением и пухлыми хомячьими щечками был необычайно сообразителен. Каждое утро он опаздывал минимум на десять минут, потому что в казармах в это время заканчивался завтрак. Он подходил к проходной с кучей бумаг и тряс
