деспотизма. Сверху ему талантов было отмеряно на президента, но кто-то с пелёнок приучил к поражению. Результат вот он – по офису ползает. Андрюха и Маслин ныли брутально, агрессивно. В стиле «да рухнет ненавистный мир под стонами». Серёга поскуливал флегматично-ёмко и мелодично. Как на гуслях с высокого утёса птице улетающей. Иван ныл весело и творчески, однако ныл-таки. Да все ныли. А как иначе? Когда энтузиазм становится доктриной, то немудрено стать занудой, чтобы хоть как-то проявить себя. Сила противодействия всегда равна… Впрочем, банальщина. А в целом как-то так. Думаю, что вы оценили стиль и моего нытья тоже. Проехали, забыли. Вернёмся к обстановке.
Окна кабинета смотрели на север, из-за чего солнечный свет мы получали в виде отражения от соседнего здания. По этой причине весеннее настроение доходило в притушенном и помятом виде. Рифлёный пластик жалюзи добивал остатки. Хотелось, ах, как хотелось открыть окно и впустить дух свободы и талого снега, но подрядчики строительного департамента ангелами не были. Створки окон не знали полумер и открывались только настежь. Весною хочется лёгкого дуновения, а не грохота взбесившихся жалюзи. А значит, свежий воздух оставался там, где и должен был быть, а мы сидели здесь – в потёмках и духоте.
Кабинет наш делился на две части стеклянной перегородкой. Я, как начальник, обитал внутри аквариума. Остальные – в общем зале.
Прямо сейчас над моим столом навис брутальный нытик Маслин. Он в ультимативной форме склонял своего начальника (то есть меня) к перспективному и многообещающему предательству. Я слушал его, смотрел в окно на коробки строений и не предполагал, что именно в этот день моя карьера вдруг оборвётся на звенящей струне. Кто бы мог подумать, что та струна на самом-то деле была наиболее твёрдой и осязаемой частью жизни? Почти опорой. Да, день был тихим, безупречным, стабильным. Если бы умел оценить – успел бы восхититься. Но – то есть рецепт, как жизнь свою прожить достойно. Я же им не владел. Ну так что же, давайте познакомимся?
Зовут меня Наум. Нет, вру. Чаще зовут Умка (за глаза) или Нама (в лицо). Я и моя работа – это нечто единое. Мало того, что я ею живу, так тут ещё и деньги платят. Суммы, причитающейся мне ежемесячно, нормальной российской семье бы хватило на год. Я же до недавнего времени тратил почти всё на закупку объедков мужского достоинства: золота, путешествий, шмоток (со стразиками и без них). Конечно же, не для себя, а на красоту – веером.
Каждая новая моя подруга была безупречно хороша и (очень часто) умна. Им бы внимания, но работа превыше всего. Обычно отношения случались короткими, но если затягивались, то сам факт союза становился причиной нескончаемой вины. Милая дама начинала страдать, сношать мой мозг, мой кошелёк и, всё реже и реже, меня самого. Одним словом, в долгую не работало, но на короткие забеги вполне себе.
Так и жил: работа – реальна, всё остальное фоном. Что-то когда-то я упустил и, как правильно, не понял. Во времена, когда друзья хотели машину, денег или конкретную девицу, я не хотел
