напиток для разведения в воде. Мда, надеюсь, что это им выдавалось не на весь день. Учитывая размеры ребят, им такого хватит только перекусить перед обедом.
– И что, это все? Вы как собирались выживать в лесу? Неужели охотой решили спасаться? – не унималась я.
– Остальное съели, – неловко оправдался темноволосый и сдвинул коробки на край стола, ожидая моего решения.
Они все глядели на меня. Ждали, что я предложу, как решу вопрос с их питанием. В этом отряде не было главного. Или главный сейчас тихо дышал на лавке, без сознания и возможности руководить.
– Отлично. Хорошие бойцы, умелые, – буркнула я и отправилась в дом, бросив на крыльце. – Можете еще посовещаться, как вам быть. У меня тут не харчевня, гостям не рады. Так что не думайте, что буду вас кормить три раза в день и печенье на пятичасовой чай подавать.
Возмущение кипело во мне особенно ярким огнем. Пришли на мою землю, испортили пару моих ловушек (и пусть, что они вообще не нужны были), вытоптали мой огород, а теперь разевают свои варежки на мои припасы. Невиданная наглость!
Негодование росло по экспоненте. Кто их отправил сюда? Какой Генадьев? Не знаю и не знала такого.
Я раздраженно достала свою единственную кружку, все еще сохранившую белизну фона и черную яркость изображения шаманки со шлемом в форме птичьего черепа на голове. Заглянула в шкаф, достала оттуда прошлогоднее варенье из шиповника, которое ела с большой неохотой, заодно прихватила постные лепешки. Они хоть и выглядели не очень симпатично, но на вкус жаловаться нельзя – съедобные, соленые, сухие – лучшее, что можно придумать и приготовить из муки в лесу.
– Ну что? К общему знаменателю пришли? – поставив на стол небогатое угощение, а потом еще и закипевший чайник, спросила я. – Как будете отсюда выбираться и каким составом?
– Нам без вас нельзя, – решился, наконец, на честность тот, кто назвался Прокофьевым. – У нас приказ.
– И что? – я разлила чай, пахнувший из кружек ягодным ароматом, и села напротив, заметив, что бойцы интуитивно подобрались, готовые к прыжку или постановке блока. – Я никуда выходить до середины сентября не собиралась.
– У нас приказ, – настойчиво повторил лейтенант.
– А у меня – нет.
– Если потребуется, – начал самый старший из вооруженных. – Нам позволено применить силу.
– Ага, – увлеченно открывая пачку галет, произнесла я. – Стреляй. Можешь попробовать и потом тащить к людям двух раненых. Если автомат вообще сработает.
Над столом воцарилась тишина. Пять пар удивленных глаза уставились на меня, ожидая… понятия не имею, что они ожидали. Наверное, проводя брифинг, доблестный полковник предупредил о моей опасности для людей, но не стал углубляться в подробности. Отчего я отлично видела по глазам, что бойцы понятия не имели, какие приключения их ждут и потому возлагали огромные надежды на свои Абаканы.
Губы неудержимо расплылись в ехидной
