за следующим.
Дымов какое-то время наблюдал с любопытством, потому что давно такого не видел, хотя дофига как знакомо, а потом спросил:
– Ты когда последний раз ела?
– Вчера, конечно, – проглотив то, что осталось во рту, невозмутимо сообщила Бэлла.
Конкретное время он уточнять не стал, позвал громко:
– Юль! – И когда помощница по хозяйству нарисовалась в арочном проёме, ведущем на кухню, уточнил:
– А ветчина ещё есть?
– Само собой, – откликнулась та.
– Принесёте?
– И колбасу тоже можно, – по-хозяйски дополнила Бэлла, на этот раз всё ещё жуя.
Юля посмотрела на неё, качнула головой, прицокнула языком, но потом обречённо предложила:
– Яичницу пожарить?
– Угу.
– И кофе ещё? Ладно? – попросил Дымов, пояснил торопливо: – Не мне. – Потом глянул на Бэллу. – Тебе большую чашку или маленькую?
– Большую, – по-прежнему не тратя время на раздумья, выбрала она.
– Кто бы сомневался, – пробормотала Юля, скрываясь на кухне.
– Ну а чего? – в праведном негодовании возопила Бэлла ей вслед, выложила с умным видом уже исключительно для оставшихся: – У меня просто обмен веществ такой. Ускоренный.
Точно. Молодой растущий организм, незамутнённый условностями и девственно-неотёсанный. Дикая Белка. И с определёнными допущениями картина маслом – «Игнат Дымов. Детство. Отрочество. Юность».
Глава 5
Юля принесла большую чашку с кофе, Бэлла тут же отхлебнула, как кошка слизнула с губ маленькие клочки пышной бледно-бежевой пенки, скорее на автомате кивнула одобрительно.
– Ты правда на улице живёшь? – спросил Дымов.
– Не, – перестав просто так хомячить ветчину с колбасой и теперь сооружая бутерброд из всего для этого подходящего, возразила она. – Сейчас у знакомой. Но у неё однушка и к ней парень приходит.
– А раньше?
– А раньше с бабушкой, – доложила Бэлла, ни на мгновение не отрываясь от еды. – Но она меня выгнала.
– Как это?
Дымов знал, что так случается, но почему-то с трудом верилось. У него же тоже родители были не сахар, но, по крайней мере по-настоящему, а не на словах типа «Сгинь с глаз долой», из дома его не выставляли. Он сам ушёл.
– Сказала, что уже устала, что больше сил её нет и терпеть она не собирается. И не пустит, если я за ум не возьмусь и не изменюсь, – бесстрастно выложила Бэлла, вывела с обиженным негодованием: – А я, чего, унижаться перед ней должна? Я и сама к ней больше не пойду.
– Так и будешь по подругам таскаться? – насмешливо предположил Дымов. – Пока не закончатся. А измениться совсем не вариант?
Бэлла дожевала очередной кусь от своего супербутерброда, запила его кофе и всё с теми же обиженно-негодующими интонациями произнесла:
– Так
